Марк Уильямс-Томас - Охота на убийц. Как ведущий британский следователь раскрывает дела, в которых полиция бессильна

В каждом деле, за которое берусь, я даю родственникам жертвы надежду и всегда держу свои обещания. Жестокое убийство близкого становится для его семьи настоящим потрясением, затягивая против воли в ужасный и пугающий мир. Я же в этом мире живу каждый день. Мне доводилось стоять рядом, болтать и даже пить чай с некоторыми из людей, совершивших ужасные преступления. На страницах этой книги я расскажу о некоторых из них. Эти преступники ничем особенным не выделяются. У них нет какой-то невиданной харизмы, темной ауры, ничего примечательного, и уж точно никакого обаяния. Это обычные люди, и именно поэтому их так сложно поймать.

Я поступил на службу в полицию в 19, окончив школу. Это решение далось не особо сложно – до своего официального назначения я уже работал добровольным помощником, – но и простым его тоже назвать было нельзя. К тому же я получил предложение отправиться в Новую Зеландию играть в местной полупрофессиональной регбийной команде. Я долго и упорно думал, и, хотя до сих пор с удовольствием смотрю регби по телевизору, чтобы расслабиться, или хожу на матчи своего сына, никогда не сожалел о сделанном выборе.

Я был тихим ребенком. Настолько тихим, что мои родители даже в какой-то момент забеспокоились и показали врачу, направившему меня к специалисту. Несколько лет я проходил логопедическое лечение – они думали, что я вообще не умею разговаривать. Я толком не разговаривал до шести лет и так и остался весьма застенчивым мальчиком. В моем личном деле – одном из документов, оставшихся после обучения в полицейской академии – было написано: «Необходимо чаще привлекать к общественной деятельности, очень тихий, пожалуй, самый тихий в группе». Работая в полиции и каждый день сталкиваясь с разными людьми, я стал куда менее замкнутым – не думаю, что кто-либо из тех, с кем мы знакомы сейчас, назвал бы меня тихим. Я всегда говорю начистоту, высказывая свои мысли относительно любого дела, так что рискну предположить, что большинство знающих меня людей назвали бы меня человеком решительным.

Почти 12 лет я проработал на полицию Суррея. Когда мне было уже под тридцать, меня сделали детективом, и, получив эту должность, я задумался: «Хочу ли я работать полицейским до конца своих дней или же следует взяться за что-то новое?» Работа полиции к тому времени сильно изменилась, если сравнивать с периодом начала моей карьеры: профилактике преступности стали уделять гораздо меньше времени и сил (а в наши дни это стало особенно острой проблемой). Любое расследование сопровождалось грудами бумаг, которые нужно было заполнять.

В середине своей карьеры (в 20 с небольшим) я стал сотрудником полиции по связям с семьей – главным связующим звеном между родными жертвы и старшим следователем. Будучи в этой должности, я нередко оказывался в весьма непростой ситуации. Прекрасно известно, что большинство преступлений совершают знакомые жертвы или даже члены ее семьи. Таким образом, я тайком проникал в семейное окружение, чтобы понять, есть ли у родных какие-либо конкретные сведения о совершенном преступлении, скрываемые от следователя.

Любой, кому приходится разгребать последствия совершенного преступления, усваивает главный урок: никогда нельзя забывать, что у обеих сторон – как у преступника, так и у жертвы – есть близкие, на которых произошедшее оказывает непосредственное влияние. За годы работы я имел дело со многими расследованиями убийств, и практически каждый раз сценарий был одним и тем же: об обеих семьях попросту забывали. Нам даже в голову не приходит, что последствия преступления ощущает на себе не только семья жертвы, но и родные преступника, которые могут даже не догадываться о его действиях. Когда преступника привлекают к ответственности, у него зачастую остаются мать с отцом, братья, сестры и даже дети, и полиция, как и общество в целом, запросто могут упустить это из виду. В одном деле, которым я недавно занимался, родители преступника узнали о выдвинутых их дочери обвинениях лишь из новостей по телевизору. Такого не должно происходить! Полицейские должны лично сообщать родным о подобных событиях.

Полиция Суррея застрелила в Доркинге мужчину, угрожавшего своей девушке, и было известно, что у него есть оружие. Меня приставили к полицейским из полиции Хэмпшира, расследовавшим стрельбу полиции Суррея (именно таким был порядок проведения расследований), чтобы присматривать за семьей жертвы. Это назначение далось мне особенно тяжело, поскольку я чрезвычайно сопереживал семье, увидев, как случившееся отразилось на детях. В этом деле мне не нужно было внедряться в семью, но я невольно начал задаваться вопросами об обстоятельствах произошедшего. Справедливо ли был убит их отец? Какие были приняты меры, чтобы предотвратить у его детей развитие ненависти к властям, относившихся к ним с презрением – потому что именно так им, должно быть, и казалось? Они не несли ответственности за действия отца, но люди со стороны вели себя так, будто дети были тоже причастны. Мне приходилось стараться изо всех сил, чтобы сохранять беспристрастность – оказывать поддержку, не вставая на их сторону.