Борис Геллер - Наука раскрытия преступлений

Интервью с профессором Кристофом Шампо

— Кристоф, спасибо, что нашел время для этого интервью. Я знаю, что ты человек очень занятой.

— Ну как я могу тебе отказать?

— Итак, сегодня ты уже не свежеиспеченный докторант, которым я тебя помню в 1995 г., а профессор Лозаннского университета. Скажи, почему ты сделал криминалистику своей специальностью?

— Наверное, потому, что она оптимально отвечает моему понятию о гармонии: наука, с одной стороны, и желание сделать общество более безопасным — с другой.

— Значит, можно не спрашивать тебя, не сожалеешь ли ты о выбранной профессии?

— Моя профессия на сегодня многолика. Я преподаю, занимаюсь исследованиями и помогаю в меру сил бороться с преступностью.

— Что ты думаешь по поводу современного состояния дактилоскопии как науки?

— А она не наука вовсе. Это дисциплина, опирающаяся на эмпирический опыт, а не на строгую статистическую — читай, математическую — базу. И состояние дел там весьма плачевное. Оно и останется таковым до тех пор, пока статистический подход интерпретации результатов, принятый в ДНК-анализе, не перейдет и в дактилоскопию. Ох и болезненный же будет переход!

— Согласен. Скажи, ты бы мог рассказать о самом интересном деле, которым тебе приходилось заниматься?

— Знаешь, я человек увлекающийся. Для меня последнее дело всегда самое интересное. В настоящий момент моя группа занимается таким вопросом: были ли случаи подмены пузырьков с пробами на допинг во время Сочинской олимпиады? Подробности рассказать не могу даже тебе. Прости.

Я давно обратил внимание на странный факт: большинство убийств приходится на выходные дни. Наверное, у кабинетных криминологов есть тому научное объяснение, а по мне так всё просто: в течение недели люди тяжело работают и нет у них времени на глупости.

Вот и в тот раз, субботним летним утром 2002 г., мы с коллегой стояли у раскрытой двери квартиры, расположенной на первом этаже старого дома в городе Рамат-Гане. Внутрь заходить не хотелось. Перекурив и переборов подступающую к горлу тошноту, мы стали одеваться. Комбинезон, бахилы на армейские ботинки, жилет с множеством карманов, две пары резиновых перчаток. Вошли, под ногами захлюпала кровь. Посреди совершенно пустой гостиной с отрешенным видом стоял знакомый следователь Рома. История, которую он рассказал, нас удивила — а мы слышали много историй.

Мужчина снял эту квартиру, чтобы его жене было где заниматься проституцией. Первый этаж, отдельный вход, жалюзи на окнах, мебели не густо: только рабочий инструмент — матрац. Утром он доставлял супругу на работу, днем привозил что-то перекусить, а вечером забирал домой.

Всё шло гладко, по-семейному, но в этот раз женщина что-то не поделила с клиентом, а тот взялся за кухонный нож. Попытка проститутки выбежать за дверь закончилась тем, что ей перерезали горло. В человеке около четырех с половиной литров крови, но картина была такая, будто в убитой ее было как минимум в два раза больше.

— Будь барышня не проституткой, а профессором… И если бы не суббота, — это были мысли вслух моего коллеги, — имели бы мы сейчас здесь начальников всех рангов и с пяток корреспондентов. А так — благодать!

Цинично, конечно, но правда. Мы никогда не бываем на месте преступления первыми. Ведь всегда есть тот, кто обнаружил труп и позвонил в полицию и в скорую. Полицейские из ближайшего отделения вызвали следователей. Пока следователи собирались, успели набежать любопытные. Соседи — само собой, как же без соседей. Следователи связались с региональной мобильной криминалистической лабораторией. И лишь затем наступает наша очередь, а ведь все, кто посетил место преступления до нас, — люди без крыльев. Они не летали над полом, а топтали его. Врачи скорой помощи оставили в квартире пострадавшей резиновые перчатки, а следователи — окурки в пепельнице и в мусорном ведре.

И если вы думаете, что это наша, местная проблема, вы сильно ошибаетесь. Я как-то слушал лекцию одного из светил криминалистики, профессора Генри Ли (Генри Чан-Ю Ли) из США. Так вот, всё это описание места преступления можно смело перенести в Америку с помощью копипаста, или Copy & Paste (японские коллеги говорят, что у них положение получше). С репортерами мы обычно как-то договариваемся, а с генералами приходится хитрить. Если высокий чин вместе со свитой не торопится дать нам возможность приступить к работе, мы надеваем противогазы, берем в руки баллоны с пахучей жидкостью и старший из нас спокойным голосом говорит: «Мы сейчас будем распылять на стены нингидрин, а он страшный канцероген. Прошу прощения, но респираторов для вас у нас нет».