Имре Кертес - По следам преступления

Мы, однако, измерили принесенными нами метками из веток указанные Юаном Холциком следы и нашли, что они отличаются от следов наших быков. После этого их измерил староста Юан Холцик и сказал, что это те следы, по которым мы шли. Он утверждал, что его не интересуют наши измерения и тем самым алшо-орлихцы передали след дальше и не отвечают ни за смерть пастуха Мартока, ни за быков.

Начался спор, но договориться мы не смогли. Затем мы вернулись в Алшо-Орлих и хотели внести старосте в залог четыре монеты, чтобы он продолжил идти по следу. Однако староста четыре монеты не принял”.

Земский суд с необычной для него подробностью допросил в качестве свидетелей крепостных, присутствовавших при споре о преследовании, и принял соломоново решение. Дословно:

„Выносит решение:

Поскольку из доказательств со всей очевидностью следует, что истцы шли по следам своих быков до границы деревни ответчиков и ответчики не выдали эти определенные следы для дальнейшего преследования, то они должны уплатить истцам стоимость шести быков, по 50 форинтов за каждого, и оплатить расходы истцов — 10 форинтов. А так как, наряду с кражей быков, был убит араньпатакец Мартон Фаинер, то для того, чтобы в будущем на алшо-орлихцев не падало подозрение, постановляем, чтобы каждый присягнул за своего соседа — в течение пяти дней, — что он ничего не знает об убийце”.

Напрасно мы искали результат коллективной присяги среди старых судебных протоколов. Можно предположить, что убийца не был обнаружен. Дело в земском суде было закрыто.

Петро Шамику из польской деревни Граб гораздо меньше повезло в зборобском земском суде.

Весной 1649 года из стоящей возле границы деревни Алшо-Поянка у бедной крепостной вдовы были украдены два быка. Юрко Адамцик вместе с одним из своих соседей прошел по следу до деревни Граб, находившейся на польской стороне. Они пошли к дому старосты Юана, чтобы попросить его помощи. Почтенный судья выслушал их рассказ и прикинул, от кого из жителей деревни можно ждать такого поступка. Подозрение пало на Петро Шамика.

Он плохо работал, на целые дни исчезал из деревни, иногда по ночам его посещали подозрительные люди. В деревне уже поговаривали, что он приумножает свое богатство нечестным путем. Староста Юан собрал присяжных и прошел по оставленному на границе деревни следу.

Следы действительно привели к дому Петро Шамика. В примыкающей к дому пристройке обнаружили двух быков вдовы. Следствие продолжили. Найденные на чердаке кожи коров и быков свидетельствовали о том, что хозяин в удаленном от границы месте забивал украденных животных. Во дворе был обнаружен глубокий, выложенный камнем погреб. В погребе хранилось множество серебряной и оловянной посуды, украденной из соседних домов, усадеб и корчм.

Согласно обвинению, предъявленному в присутствии присяжных, Петро Шамик был признан виновным в угоне трех лошадей и пяти быков, а также в совершении двух краж со взломом. После допроса семи свидетелей судьи вынесли свой короткий приговор:

„Поскольку из доказательств со всей ясностью вытекают перечисленные в жалобе факты мошенничества ответчика, нам, судьям, представляется, что ответчика следует подвергнуть пытке для раскрытия его сообщников, а после в назидание другим его следует повесить”.

На следующий день, второго мая, зборобский палач взялся за шамика. Находившийся рядом со скамьей пыток писец едва успевал записывать признания о многочисленных преступлениях. Показания Петро Шамика составили четыре плотно исписанные страницы. Он назвал и своих сообщников. А так как перед казнью его предупредили, чтобы он не отягчал свою душу лжепоказаниями, умирающий прошептал: „Шимон Крулик из нашей деревни еще больший мошенник, чем я…”

В то время как в Северной Венгрии земские суды почти моментально посылали на виселицу крепостных и бедных крестьян, в дунантульских земских судах пестрели дела о двоеженстве, содомии и других нравственных извращениях. Множатся письменные заявления и постепенно исчезает институт розыска, перенятый из правовой системы дома Арпадов. Судьба уголовных процессов решается числом свидетельских показаний и общественным положением свидетеля.

В 1689 году в земском суде города Дьера проходил особый процесс. Истцом была графиня Зичи, а ответчиком — студент из крепостных.

Что же произошло в дьерском замке графини Зичи? Вдова графа Пала Зичи обожала поступившего к ней на службу студента Петера Даниэля. В тихие зимние вечера тот бегло читал на венгерском и латинском языках книги церковных писателей и своим бисерным почерком быстро и без ошибок вел обширную переписку графини. Он выглядел серьезным молодым человеком, который не уставал повторять, насколько он презирает светскую суету, насколько чужды ему легкомысленные развлечения молодых людей его возраста.