Имре Кертес - По следам преступления

Этнографы и врачи совместно пытались дать объяснение удивительным результатам австралийских следопытов. Было установлено, что у самых результативных следопытов зрение и слух ничуть не острее, чем у среднего человека. Однако у них было исключительно развито обоняние. Опыты показали, что на расстоянии полутора километров они чувствовали запах погасшего костра и табака.

Однако своим успехам они обязаны скорее не специфическим особенностям органов чувств, а отточенной в повседневной практике наблюдательности. Согласно сообщениям этнографов, завоевавших доверие аборигенов, австралийские следопыты по едва заметным следам, которые городской житель оставляет без внимания, способны идти на протяжении нескольких дней.

Аборигены-охотники преследовали страуса эму. Нетренированный человек не находил на высохшей траве никаких признаков следов. Однако аборигены-охотники, время от времени нагибаясь к земле, шли по следу страуса. Там, где не могли помочь их острые глаза, они пользовались простым способом: слегка дули на то место, которого могла коснуться лапа раненого животного. Под воздействием легкого дуновения примятая трава и пыль приподнимались, образуя небольшое облачко, и становились видимыми вблизи для глаза охотника.

Какой бы удивительной ни была способность аборигенов охотиться по едва видимому следу, тем не менее мы не можем рассматривать ее иначе как исключение, как и многие другие методы, выработанные практикой.

Привычки австралийских аборигенов и примитивных племен, живущих в других частях света, — это окна, через которые человек сегодняшнего дня может бросить взгляд на безвозвратно ушедшую в небытие жизнь, не зафиксированную в скульптуре, на рисунках или письменно. Загнанный колонизаторами в резервации абориген, как собака-ищейка, опустившись на землю, исследует почти невидимый след. Не так ли охотник в долине Нила или пастухи греческих гор преследовали раненое животное и шли по следам заблудившейся коровы или угнанного ворами скота?

Следы ног служили ориентиром для розыска воров и грабителей не только в дальних странах. Вот о чем говорят культурно-исторические, юридические памятники венгерского народа. Один из законов короля Ласло I говорит о преследовании следующее:

„Если кто-либо преследует украденный скот, то он должен выслать вперед гонца в ту деревню, в которую ведут следы, чтобы деревенские жители не помешали выгоном животных преследованию. Если они все-таки сделают это, то должны оплатить стоимость пропавшего скота. Если перед тем, как гонец прибудет, жители деревни угонят своих животных, то в таком случае преследующие пусть ищут в каждом дворе по своему усмотрению.

Если у кого-нибудь пропала какая-либо вещь, то со свидетелями он должен идти искать эту вещь туда, где предполагает ее найти, а если ему препятствуют в этом, то такие препятствия должны проверяться божественным правосудием, и если кто окажется виновным, накажите его как вора, а если невиновен, то пусть платит за препятствие 55 монет”.

В венгерском правосудии институт преследования существовал на протяжении многих столетий. Даже спустя шесть веков после смерти короля Ласло венгерские суды при вынесении приговоров по уголовным делам о краже скота и определении ущерба все еще учитывали выводы, сделанные во время „расследования” (преследования). Декрет дворянского собрания области Угоча в 1775 году содержал постановление о преследовании воров и убийц по их следам.

Этот метод кажется очень примитивным, если сравнить его с современными естественнонаучными метода исследования, но в сравнении с пыткой раскаленным железом или другими институтами „божественного правосудия”, мы можем считать его значительно более развитым, предшественником эпохи вещественных доказательств.

Опустошения, нанесенные турками и императорскими армиями в XVI и XVII веках, и расчленение страны на три части полностью уничтожили единый порядок правосудия, а органы общественной безопасности полностью прекратили существование.

В западной и северной части страны, на территориях, находящихся под юрисдикцией короля, вблизи границ подвластных туркам земель турецкие патрульные отряды, а в глубине их императорские наемники — не менее алчные на добычу — притесняли население.

Особенно плохим было состояние общественной безопасности в пограничных с Польшей комитатах Северной Венгрии. Банды разбойников грабили направлявшихся к границе путников. Обычным явлением было, когда налетавшие с Карпат разбойники грабили, а иногда и убивали проходящих через перевалы польских торговцев вином. Господство дворянских комитатов, венгерских или польских помещиков, сепешских саксонцев распространялось в большей степени на города и крупные села. На снежных вершинах и в долинах господствовало право силы.