Владимир Павлов - Избранные труды

Следует согласиться с мнением Г. А. Агаева, что уголовная ответственность по ч. 2 ст. 328 УК РФ должна наступать лишь за злостное уклонение лица от прохождения альтернативной гражданской службы (неприбытие к месту прохождения службы, невозвращение из отпуска в течение длительного срока и в других случаях). [876]

При общих различительных признаках преступлений, предусмотренных ч. 1 и 2 ст. 328 УК РФ, квалификация данных составов осуществляется и по общим основаниям, позволяющим решать вопросы уголовной ответственности за рассматриваемые общественно опасные деяния.

Рассмотрение вопросов криминологической характеристики хулиганства позволяет дополнить общественную опасность данного преступления, которое носит распространенный характер и имеет тесную связь, чаще всего, с насильственной преступностью.

Общественная опасность, как известно, составляет материальное свойство любого преступления и является не только уголовно-правовой категорией, но и криминологической.

Хулиганство как преступление, посягающее на общественный порядок (ст. 213 УК РФ) в силу своей особенности относится к насильственным преступлениям. Не случайно в криминологической литературе отмечается, что хулиганство признается «начальной школой» преступности при этом, прежде всего, насильственной и насильственно-корыстной. [878]

С момента своего становления, как уже раньше было отмечено, Советская власть на протяжении длительного времени вела настойчивую борьбу с хулиганством.

Однако с падением силы Советской власти суровость уголовной репрессии в отношении хулиганов стала перманентно ослабевать. Это наглядно подтверждают рассекреченные в эпоху наступившей гласности данные уголовной статистики: если в 1983 г. общее количество зарегистрированных фактов хулиганства в Советском Союзе составило 208 904 (при коэффициенте преступности на 100 тыс. населения 76,8), то уже в 1988 г. оно упало до 115 979 (коэффициент – 40,8). Правда, в 1989 г. регистрация хулиганства подскочила сразу на 22,4 %, а коэффициент возрос до 49,5. В 1990 г. количество выявленных хулиганов составило 152 419 случаев. [879]Это была одна из последних попыток союзной власти взять ситуацию под контроль. Теперь мы знаем, что эта попытка закончилась полным крахом, правда, не таким острым, как в феврале—октябре 1917 г.

После отпадения от России четырнадцати бывших союзных республик власти удалось стабилизировать правопорядок на оставшейся в ее распоряжении территории. Это видно и по статистическим данным: если в 1991 г. было зарегистрировано всего 106 583 преступления рассматриваемого рода, то в 1993 г. их число выросло до 158 413 (прирост по сравнению с 1992 г. на 31,0 %, а по отношению к 1990 г. – на 47,5 %). Еще более возросла регистрация хулиганств в 1994 г. – до 190 550 (прирост по сравнению с предыдущим годом на 20,3 %, а по сравнению с 1990 г. – на 77,4 %).

Однако спустя непродолжительное время уголовно-политическая оценка хулиганства диаметрально изменилась. Как это обычно бывает в России, этому было найдено теоретическое оправдание. Статью 206 УК РСФСР стали подвергать резкой критике за «расплывчатость» содержащихся в ней терминов, утверждалось, что она содержит «каучуковые» нормы, позволявшие произвольно привлекать граждан к строгой уголовной ответственности. В проекте нового УК России, внесенном в Государственную Думу, состав хулиганства был заменен на более модный в «цивилизованных» странах состав вандализма.

Полному изъятию хулиганства из Уголовного кодекса воспротивились депутаты. Однако модернизированный его состав был безжалостно «оскоплен» по сравнению с апробированной десятилетиями на практике ст. 206 УК РСФСР. К тому же между ним и все-таки введенным в уголовно-правовое поле составом вандализма образовалась вопиющая коллизия, [880]которая была устранена лишь спустя семь лет.

Охарактеризованные процессы не могли не сказаться на регистрации хулиганства, что наглядно подтверждается нижеследующими статистическими сведениями.

Таблица 1

Динамика регистрации преступлений и хулиганства в России за 1996–2010 годы

* Данные за 11 месяцев.

Из таблицы отчетливо видно, что власть (хотя и без некоторых колебаний, о чем свидетельствуют всплески регистраций в отдельные годы) взяла курс на уход из сферы противодействия преступности под флагом либерализации уголовной политики в целом и ее уголовно-правового ядра, в частности ради обеспечения пресловутых «прав человека». Помимо экономии финансовых, материально-технических и кадровых затрат, это, по вероятному мнению идеологов такой политики, должно обеспечить социальный (классовый) мир на долгие десятилетия. Свою же безопасность и сохранность огромных денежных и материальных активов элита стремится обеспечить за счет перевода большей их части на Запад и создания в России хорошо охраняемых анклавов (своего рода феодальных замков), куда простонародью путь уже настрого заказан.