Анджела Галлоп - Когда собаки не лают. Путь криминалиста от смелых предположений до неопровержимых доказательств

Из-за того, что многие волокна, слетающие с текстильных изделий (иногда в очень больших количествах), микроскопического размера, их не видно невооруженным глазом, когда они переносятся с одного предмета на другой в результате прямого и вторичного контакта через какой-то промежуточный предмет или же когда они слетают с предмета-источника и в потоке воздуха попадают на что-то еще. Исходя из этого, одно из главных правил при изучении любого переноса текстильных волокон заключается в том, что разные предметы должны изучаться в разных помещениях и в разное время. В идеале брать образцы нужно с помощью клейкой ленты с интересующих следствие предметов должны разные ученые в типовых лабораторных халатах и другой защитной одежде, таких как одноразовые манжеты и перчатки. На лабораторных столах не должно быть никаких уголков и трещин, где могли бы застрять волокна ткани, а все поверхности следует тщательно чистить после исследования каждого предмета. Все эти правила фиксирует стандартный протокол, они следуют из банального здравого смысла. Вместе с тем, как бы поразительно это ни было, в лаборатории Британской железной дороги один и тот же криминалист брал образцы с помощью клейкой ленты с сумки, автомобильных сидений, коврика и с каждого предмета одежды, взятого у обоих подозреваемых. Затем тот же самый ученый изучил все волокна со всех источников на одном и том же узком лабораторном столе в одном и том же помещении, что делало издевкой его «уточнение» о том, что он «поместил каждый из них на чистый лист бумаги». На дворе были 1990-е, и ни одной лаборатории не было оправданий в том, что криминалистическая экспертиза проводилась неквалифицированным персоналом.

Были и другие особенности первоначального расследования в деле БТП, которые оставляли желать лучшего в плане добросовестности криминалистов. Пожалуй, важнейшей из них было то, насколько грубо исследовались и сравнивались под микроскопом волокна с различных источников. Например, их оставляли прямо на клейкой ленте, которую затем заливали реагентами, чтобы растворить клейкий материал и получить возможность лучше разглядеть волокна. В итоге образовывался грязный слой толщиной несколько миллиметров, состоявший из реагентов, растворенного клея и ацетата из самой ленты. Кроме того, не было предпринято никаких попыток идентифицировать, какие именно перед экспертами были волокна, определить их цветовые характеристики и состав красителя. Криминалисты даже не удосужились отметить их расположение на клейкой ленте, в результате чего половину было невозможно найти, а насчет остальных были большие сомнения, что в экспертном заключении ссылались именно на них. Короче говоря, «связи», представленные лабораторией Британской железной дороги, между двумя обвиняемыми, сумкой с обрезом и угнанной машиной были крайне спорными. На самом деле это были наихудшие доказательства на основании криминалистической экспертизы, представленные полицией в этой стране, с которыми мне когда-либо приходилось сталкиваться – как до, так и после.

В отчете, составленном для солиситора, представлявшего одного из подозреваемых, я объяснила некоторые базовые принципы, чтобы рассмотреть обозначенные проблемы. Закончила я отчет следующими словами: «До тех пор, пока лаборатория Британской железной дороги не организует прохождение своими сотрудниками необходимого обучения по проведению подобных исследований и не позаботиться о приобретении ими требуемого уровня знаний, опыта и квалификации, она не должна ни позволять им, ни требовать от них выполнения подобного рода работы в будущем».

Я думала, что обвинение прочитает написанный мной отчет, осознает допущенные фундаментальные ошибки и откажется как минимум от этой части своей аргументации. Возможно, полиция действительно взяла нужных подозреваемых, но ни о каком правосудии не могло быть и речи, если бы они предстали перед судом и были осуждены на основании крайне сомнительных «доказательств». Поэтому я была крайне удивлена, когда спустя какое-то время меня попросили прийти на слушания по рассмотрению доказательств обвинения.

К тому времени как я прибыла на слушания в Центральный суд Лондона, результаты криминалистической экспертизы уже сняли с рассмотрения. И когда участвовавшему в деле полицейскому БТП сообщили об этом, я услышала, как он с сильным раздражением сказал одному из криминалистов Британской железной дороги: «В следующий раз не позволяй ей себя притеснять». Очевидно, речь шла обо мне, и я была возмущена явным отсутствием какого-либо понимания того, насколько ужасно провели криминалистическое расследование. Еще более возмутительным было то, что они, казалось, совершенно не понимали, что криминалистика – не универсальная наука. Хотя у них и имелся значительный опыт проведения криминалистических расследований, связанных с изъятием наркотиков на поездах и т. п., для исследования текстильных волокон требовались совершенно другие знания и навыки. К сожалению, мне по сей день приходится доносить эту идею. До сих пор работают компании и отдельные лица, как в Великобритании, так и в других странах, которые предлагают широкий спектр криминалистических услуг, выходящих далеко за пределы их опыта и компетенции.