Коллектив авторов - Полный курс уголовного права. Том I. Преступление и наказание

Приведенные примеры, разумеется, не охватывают всей картины влияния характерных особенностей национальной этнокультурной ментальности на уголовно-правовое поведение населения, они лишь иллюстрируют зависимость эффективности действия уголовного закона от состояния уголовно-правового сознания общества.

Изложенные соображения позволяют говорить о том, что на бытие права во всех его формах оказывают значительное влияние исторические традиции, с которыми генетически связан любой культурный феномен, в том числе уголовное право. При этом так удивляющее некоторых авторов различие в функционировании сходных правовых институтов на Западе и в России может быть объяснено тем, что «при полной формальной идентичности действующих правовых норм культурное значение фиксированных правом отношений, а тем самым и самих норм, может быть совершенно различным» [127]. Но тогда следует говорить не о мнимой культурно-правовой отсталости России, а о ее уникальности, позволившей традиционным архаическим элементам обычного права синтезироваться «с ценностями самого высокого порядка» (Д. С. Лихачев). Эта точка зрения постепенно находит понимание и в отечественной правовой науке. Так, по мнению В. В. Лазарева, «правовой нигилизм, который свойствен как рядовому, так и чиновному российскому люду, одновременное стремление к свободе и власти будут объясняться особенностями поляризованного русского характера, евразийским началом вселенских стремлений восточнославянских народов» [128].

Утверждать, что во всех случаях несоблюдения правовой формы российский гражданин или правоприменитель стремится поступать во имя идеи права, морально, справедливо или целесообразно, – значит нарисовать лубочную картинку российской правовой действительности. Ссылками на широту натуры и традиции винопития можно лишь отчасти объяснять, но никак не оправдывать распространенность «бытовых» преступлений, а поиск исторических корней внесудебного уголовного преследования или повальной коррумпированности совсем не означает, что этими явлениями следует гордиться.

Проблема заключается в том, что и в настоящее время государство как законодатель и общество, которому адресованы содержащиеся в законах дозволения и запреты, далеко не всегда «понимают друг друга». Многочисленные поправки и латания Уголовного кодекса, находящегося, образно говоря, еще «во младенчестве», стремление решить за счет научно не обоснованной криминализации текущие социально-экономические проблемы лишь подтверждают присущий нашей ментальности уголовно-правовой идеализм.

Повсеместное неисполнение этих же законов наглядно свидетельствует об уголовно-правовом нигилизме значительной части общества. Однако подобный нигилизм во многом объясняется тем, что правовая норма тесно связана с другими факторами социальной регуляции: моралью, идеологией, обычаями и т. д. Ее реализация без поддержки этих факторов крайне затруднена и неэффективна. Закон, если он не находит одобрения в общественном правосознании, будет нарушаться без всякого морального осуждения со стороны окружающих, так как в российском правовом сознании, практически отождествляющем право со справедливостью, отсутствие (реальное или предполагаемое) последней в законе является достаточным основанием этот закон не исполнять. Постулат римского права о необходимости соблюдения даже плохих законов, разделяемый, по крайней мере внешне, большинством западноевропейцев, совершенно неприемлем для русского человека.

Действующий Уголовный кодекс России продолжает «лататься» и «перелатываться» с частотой, вызывающей сомнения в существовании сколь-нибудь обоснованной государственной уголовно-правовой политики. В этих условиях представляется оправданным проведение реформы уголовного законодательства в целях достижения большей адекватности уголовного закона той этнокультурной среде, в которой осуществляется его реализация. В основу этой реформы должен быть положен, прежде всего, собственный исторический опыт. Зарубежный законодательный опыт может и должен использоваться ровно в той степени, в какой иностранные новации способны к ассимиляции национальной правовой культурой [129].

Историко-сравнительный метод познания уголовного права принадлежит к числу важнейших методологических приемов. Кто не знает прошлого страны, тот плохо ориентируется в настоящем и слеп перед будущим.