Коллектив авторов - Полный курс уголовного права. Том III. Преступления в сфере экономики

Вместе с тем это обстоятельство не предрешает вопросов квалификации насильственных хищений. В данном случае содеянное не может быть квалифицировано как разбой не ввиду отсутствия признака насилия, а в связи с отсутствием другого, предусмотренного составом разбоя признака – нападения. Поэтому исключение квалификации такого рода деяний как корыстно-насильственного посягательства отнюдь не исключает квалификации содеянного как насильственного преступления против личности и тайного ненасильственного завладения чужим имуществом.

Выход из создавшегося положения видится в исключении из дефиниции разбоя признака нападения, с заменой его указанием на применение насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угрозу применения такого насилия в целях хищения чужого имущества, которых, по мнению Р. Д. Шарапова, будет достаточно для описания корыстно-насильственного характера действий в объективной стороне данного состава [266]. В итоге решающее значения для квалификации действий виновного в разбое приобрел бы только характер насилия, применяемого для завладения чужим имуществом.

Насилие может применяться как в отношении лица, в ведении или под охраной которого находится имущество, так и в отношении других лиц, которые могут воспрепятствовать завладению имуществом. Обычно оно предшествует завладению имуществом или применяется в процессе его изъятия, выступая как средство предупреждения или преодоления сопротивления потерпевшего, принуждения владельца имущества к его выдаче или совершению иных действий, способствующих изъятию, но может осуществляться и непосредственно после изъятия с целью его удержания немедленно после изъятия. Словом, наличие состава разбоя, соединенного с насилием, следует признавать в случаях, когда насилие являлось средством завладения имуществом либо средством его удержания. Насилие, применяемое по другим мотивам (например, хулиганским) и в других целях (например, с целью избежать задержания в связи с совершенным преступлением), не образует признака разбоя и требует самостоятельной оценки.

Иллюстрацией к тому, как насильственные хулиганские действия и последующее открытое похищение имущества были необоснованно квалифицированы как разбой, может служить следующее дело.

Р. признана виновной в разбойном нападении, совершенном при следующих обстоятельствах. Она, ее муж и их знакомые М. и Ч. вечером распивали спиртные напитки. После того, как М. рассказала о своих ссорах с Г., Р. предложила заступиться за М. Около 23 часов Ч. и М. привезли супругов Р. к дому, где проживала потерпевшая. Р. позвонила в ее квартиру, а когда та открыла дверь, стала избивать Г. и ее мать. Муж Р. также нанес им удары руками и металлической цепью. Затем по требованию Р. мать и дочь Г. отдали ей серьги и кольцо.

Квалифицируя действия Р. в качестве разбоя, суд указал, что она применила насилие к потерпевшим с целью завладения их имуществом, основывая свой вывод о направленности умысла на завладение имуществом Г. лишь на том, что после нанесения им ударов она забрала у них золотые украшения. В то же время при оценке ее действий не учтены другие обстоятельства дела, в частности предшествующие события и поведение Р. Как видно из материалов дела, она направилась в квартиру Г. с целью заступиться за М. Это обстоятельство признал и суд, исключив квалифицирующий признак «проникновение в жилище» и указав, что умысел на завладение имуществом возник у Р. уже в квартире потерпевшей.

Из дела также видно, что Р. ворвалась в квартиру потерпевших, накинулась на Г., стала драться с ней, выражалась при этом нецензурно. Причем в этот момент она, согласно показаниям потерпевших, никаких действий, направленных на завладение их имуществом, не совершала. Сама Р. также показала, что она нанесла удары матери и дочери Г. в связи с выяснением отношений между ними и М. Эти данные свидетельствуют о том, что, нанося потерпевшим удары, Р. действовала из хулиганских побуждений.

Вместе с тем из дела видно, что после избиения потерпевших у Р. возникло намерение завладеть их золотыми украшениями, что и было ею сделано, после чего с похищенным она с места происшествия скрылась. При таких обстоятельствах Верховный Суд признал, что Р. совершила хулиганство, выразившееся в причинении потерпевшим телесных повреждений, и открыто похитила принадлежащее им имущество, т. е. совершила грабеж [267].

Применение насилия, опасного для жизни или здоровья, может выразиться в причинении потерпевшему тяжкого, среднего или легкого вреда здоровью (ст. 111, 112, 115 УК), а также в ином воздействии, которое хотя и не причинило указанного вреда, однако в момент применения создало реальную опасность для жизни или здоровья потерпевшего. [268]