Владимир Кудашкин: Правовое регулирование международных частных отношений

Весьма показательно, что результатом применения в вышеуказанных работах двух различных методов проведения правовых исследований явились выводы, совпадающие по своей сути. Оба ученых пришли к заключению о коллизионной природе института публичного порядка [35] Так А. Пиленко пишет, что «нормы публичного порядка не имеют экстраординарного характера ни в своем происхождении, ни в объеме, ни в функциях. Из этого вытекает простой вывод: значит, эти нормы суть обычные коллизионные нормы» (см.: Пиленко А. Указ. соч. С. 171). М. И. Брун, исходя из того, что «публичный порядок есть еще неизвестная и не готовая часть международного частного права, складочное место, где прилежный искатель найдет большой запас новых коллизионных норм» (с.76), делает вывод, что будущее этого правового явления связано с «заменой его рядом специальных коллизионных норм» (см.: Брун М. И. Указ. соч. С. 78). . В этом нет ничего удивительного. Тождественность результатов правового исследования была обусловлена общим уровнем знания о правовых явлениях того времени, когда еще диалектический материализм не был признан, как всеобщий метод познания реальной действительности, разработка специальных методов правовых исследований находилась в начальной стадии, за исключением, пожалуй, формально-юридического метода, а частные методы правовой науки вообще еще не разрабатывались. В конечном итоге, именно неразвитость и неадекватность средств познания правовой действительности явились причиной весьма спорных выводов о природе и будущем института публичного порядка, и не только его.

Следует подчеркнуть, что последующие исследования проблем международного частного права, уже в советское и постсоветское время, также не отличались разработанность средств проведения правовых исследований. И опять же наиболее характерно это проявляется на примере института публичного порядка. Российская (советская) доктрина международного частного права не внесла ничего нового в познание сущности публичного порядка. Сформулированное Л. А. Лунцем деление концепций публичного порядка на позитивную и негативную [36] Лунц Л. А. Международное частное право. Общая часть. М., 1973. С. 312. явилось, по сути, изложением концепции Л. Раапе о позитивной и отрицательной оговорках публичного порядка [37] Раапе Л. Указ. соч. С. 98. , которая, в свою очередь, есть следствие теории эффектов Кана и Цительмана [38] См.: Брун М. И. Публичный порядок в международном частном праве. С. 65–73; Мандельштам А. Н. Гаагские конференции о кодификации международного частного права. Т. 1. СПб., 1900. С. 247; Zitelman P. Internationales Privatrecht. Bd. 1. B., 1897; Kahn F. Abhandlungen zum internationalen Privatrecht. Bd. 1, Munchen, 1928. . Во всех последующих работах по проблемам международного частного права присутствовало лишь изложение концепции Л. А. Лунца без разработки теоретических вопросов доктрины публичного порядка.

Такое положение дел, характерное для науки международного частного права в целом, напрямую связано с неразработанностью вопросов ее методологии. Вместе с тем указанная постановка вопроса представляется более чем актуальной в силу процессов глобализации отношений в мировой социально-экономической системе и интернационализации связей и отношений в различных государствах, а также происходящего на этой основе развития международного частного права. Появляются новые правовые явления, призванные опосредовать усложнение, диверсификацию и углубление интеграционных процессов, имеющих место в отношениях между государствами, их юридическими и физическими лицами. Однако груз нерешенных теоретических проблем, связанных с более ранними правовыми явлениями, неизбежно сказывается и на разработанности новых правовых институтов. Так, в юридической литературе неоднократно высказывались идеи о тождественности позитивной оговорки о публичном порядке и сверхимперативных норм, которые являются сравнительно новым явлением в международном частном праве. Г. К. Дмитриева подчеркивает: «Нет никаких оснований считать, что “особо императивные нормы” действуют отдельно от “публичного порядка”. Они выражают позитивную оговорку о публичном порядке, которая… является зеркальным отражением негативной оговорки» [39] См.: Международное частное право. Учебник / Под ред. Г. К. Дмитриевой. М., 2000. С. 170. . Аналогичные идеи были высказаны Д. К. Мосс [40] См.: Мосс Д. К. Автономия воли в практике международного коммерческого арбитража. М., 1996. С. 31. , В. Г. Ермолаевым и О. В. Сиваковым [41] См.: Ермолаев В. Г., Сиваков О. В. Международное частное право. Курс лекций. М., 1998. С. 89. , Р. Х. Фолсомом, М. У. Гордоном и Д. А. Спаноглом [42] См.: Фолсом Р. Х., Гордон М. У., Спаногл Д. А. Международные сделки: Краткий курс. М., 1996. С. 429. и рядом других авторов. Однако отождествление позитивной оговорки о публичном порядке и сверхимперативных норм говорит о теоретической неразработанности данной проблематики, отсутствии истинного знания о природе, сущности и содержании как публичного порядка, так и сверхимперативных норм. Отсутствие четкого научного представления о сути этих правовых явлений неизбежно будет приводить к их отождествлению с другими правовыми явлениями и, как результат, к ошибкам в правоприменительной практике. Уже имеются примеры отождествления недействительности правоотношений с иностранным элементом и публичного порядка [43] См.: Цвайгерт К., Кётц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: В 2 т. Т. 2. М., 1998. С. 12; Белов А. П. Публичный порядок: законодательство, доктрина, судебная практика // Право и экономика. 1996. № 19–20. С. 85. . Вместе с тем названные институты имеют различную юридическую природу, назначение в национальной правовой системе и различные цели правового опосредования общественных отношений.