Юлия Вохмянина - Противодействие незаконному производству и обороту алкогольной продукции

При этом помимо того, что алкоголь помогает снять напряжение, которое накапливается в обществе (и это не отрицают врачи), он еще является хорошим подспорьем для решения экономических проблем, стоящих перед государством. Неслучайно говорят, что реализация алкогольной продукции – это устойчивая доходная часть российского бюджета. Интересно, что так было не всегда. Только в XIX в., с началом перехода России на промышленное развитие, в стране началось производство, а главное – потребление алкоголя в невиданных до того масштабах.

Но я настаиваю, что прежде всего надо говорить о социальных проблемах, связанных с пьянством. Российский обыватель, вопреки расхожему мнению о его инертности и лености, остро чувствует социальную несправедливость, которая его окружает. Построенные без его участия и согласия так называемая рыночная экономика и суверенная демократия невидимыми узами связали его. Никакого выхода для себя он не видит. И, к сожалению, многолетнее течение жизни приучило российского обывателя, будь он крестьянин, рабочий или интеллигент, решать проблемы взаимоотношения с государственными институтами традиционным способом – уходом от их решения и погружением в пьянство, переходящим в алкоголизм.

Чтобы наглядно показать, к чему привело закрытие глаз на решение проблем, связанных с бытовым пьянством в России, приведу следующий пример из жизни одного современного небольшого поселка. Речь идет о когда-то бывшей столице трезвости – 10-тысячном поселке Вырица под Санкт-Петербургом. Здесь более 118 лет базируется община христиан-трезвенников брата Иоанна Чурикова. Зажиточный самарский крестьянин Иван Алексеевич Чуриков начал проповедовать трезвость в конце XIX в. Когда ему было 33 года, у него расстроились дела, супруга сошла с ума. Чуриков начал пить, но скоро понял, что алкоголем горе не зальешь. Он не только бросил пить, но стал всех, кто был рядом с ним, отучать от любого угощения вином. Чуриков открыто осуждал использование вина для причастия, и православная церковь его прокляла. Большевики увидели в чуриковской артели прообраз коммуны. Они стали поддерживать Чурикова, и все бы ничего, но тот отказывался пропагандировать светлый образ всеобщего благоденствия в виде коммунизма, настаивая на вере в Бога. Тем не менее к 1929 г. у Чурикова и его последователей сложилось огромное хозяйство. Позднее все они были раскулачены. Чуриков пропал в ГУЛАГе.

Рассказывает директор совхоза: «Я своим рабочим зарплату плачу без задержек, они могут позволить себе нормальную водку. Но ведь другие мозги я им не вставлю. Люди у нас пьют, потому что им заняться нечем».

Люди в поселке не живут дольше 40 лет, хотя в советские годы хоронили 80-летних, переживших коллективизацию, оккупацию и голод. Обычный диагноз: инфаркт или инсульт. У алкоголиков, которые пьют денатурат, страшные повреждения внутренних органов, но никто не хочет обращать на это внимание, потому что боятся проверок. А проверки приведут только к наказанию какого-нибудь далеко не самого главного и важного чиновника, но не к решению накопившихся проблем.

В небольших городах дела обстоят не лучше. В Великом Новгороде около 6 тыс. новгородцев алкоголики, почти 1/ 3из них – женщины. За последние годы поставлено на учет 67 новых пьяниц, снято в связи со стабильным трезвым поведением всего 9 человек. 266 человек умерли. Простой труженик, может, и рад на досуге заняться бальными танцами, подумать о своем путешествии во время отпуска, собрать трудовой актив для проведения общественного референдума о закрытии какого-нибудь незаконно действующего карьера, но краденный с завода первач часто единственное, на что ему хватает денег. Вся его культура вертится вокруг посиделок на кухне 8.

Алкоголиков надо лечить, но пьянство – это социальная проблема, во-первых, а уж потом медицинская, во-вторых. Наивно полагать, что человек, ставший алкоголиком и попавший в связи с этим в медицинское учреждение, после пройденного курса лечения перестанет пить. Выходя из больницы и на считанные дни вновь став нормальным человеком, он попадает в ту же социальную среду, которая его непосредственно привела к пьянству.

У нас, по признанию самих медицинских работников, практически полностью отсутствует качественный реабилитационный уход за лицами, прошедшими интенсивный курс лечения или, что еще тяжелее, операцию. Что же в таком случае говорить о больных алкоголизмом людях.

Сказанное не означает, что надо сложить руки и вовсе ничего не делать. Тем более что процесс ведения нормального образа жизни очень медленно, но все-таки, как мне представляется, начинает пробивать себе дорогу (во всяком случае в некоторых отдельно взятых местах) снизу. А нет ничего более актуального и устойчивого, чем инициатива обывателей, которую необходимо вовремя разглядеть и поддержать.