Сборник статей - Сборник научно-практических статей III Международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы предпринимател

Субъективное гражданско-правовое право собственности обычно характеризуется как триада правомочий собственника. Право владения и право пользования собственника выражаются в его фактическом отношении к своему имуществу и не требуют участия третьих лиц для осуществления этих правомочий. Закон лишь защищает, а не регулирует право владения собственника в случае его утраты путём истребования своего имущества из чужого незаконного владения (ст. 301 ГК РФ) и права пользования собственника в случае его нарушения (ст. 304 ГК РФ). Только в этом случае можно говорить о праве собственности как о субъективном абсолютном праве, но не абсолютном правоотношении. Права владения и пользования имуществом характеризуют отношение собственника непосредственно к своим вещам, они закрепляют «статику» права собственности. Собственник несёт бремя содержания принадлежащего ему имущества, производя плату налогов и сборов, участвует в издержках по содержанию и улучшению своего имущества. Осуществляя фактическое господство над своим имуществом, собственник несёт риск его случайной гибели или случайного повреждения.

Иное назначение правомочия распоряжения. Реализация этого права собственности невозможна без вступления собственника в обязательства с другими лицами. Отчуждая своё имущество в собственность других лиц, временно передавая другим лицам права владения, пользования и распоряжения своим имуществом, либо возлагая обременения на своё имущество (передача в залог, доверительное управление и т. п.), собственник заключает с третьими лицами договорные и иные сделки. Выходит, что осуществление права распоряжения своим имуществом означает наличие обязательственных прав у собственника. В зависимости от существа договора право собственности у собственника может прекратиться (договоры купли-продажи, мены, дарения, ренты), либо оно может быть ограничено (договор аренды). Поэтому деление прав на вещные и обязательственные с этих позиций представляется условным, оно скорее необходимо для структуризации норм в системе ГК и оно не может служить для толкования норм гражданского права при их применении [43] См.: Андреев В. К. Актуальные проблемы гражданского и предпринимательского права. М., 2012. – С. 101–102 . Деление правоотношений на вещные и обязательственные носит скорее юридико-технический, чем сущностный характер. Не случайно то, что в доктрине до сих пор нет ясности: является ли залог вещей обязательственным или вещным правом. А как теперь трактовать залог прав участников хозяйственных обществ (ст. 358 15ГК РФ) и залог документарных и бездокументарных ценных бумаг (ст. 358 16ГК РФ)? Может ли правовая природа залога различаться в зависимости от того, являются ли предметом залога вещи или иное имущество? Ответ на эти вопросы может быть получен, если считать, что объектами права собственности могут быть не только вещи, но и иное имущество, прежде всего обязательственные права.

Законодательство о ценных бумагах позволяет прийти к выводу, что право распоряжения собственника и другого владельца ценной бумаги включает в себя правомочие управления. Мной было высказано суждение, что собственник наряду с владением, пользованием и распоряжением обладает правомочием управления, которое выступает под видом использования права собственности. Категория использования собственником своего имущества (вещи) отличается от осуществления права государственной и муниципальной собственности и её следовало бы закрепить в главе 13 «Общие положения о праве собственности» ГК РФ [44] См.: Андреев В. К. Актуальные проблемы гражданского и предпринимательского права. М., 2012. – С. 102. .

Собственность как социально-экономическое явление получает определённую правовую конкретизацию путём закрепления конкретных объектов имущества за гражданами и их объединениями. Право собственности не обладает той связанностью и персонифицированием, которые существуют в обязательственных, договорных отношениях. Мной предлагалось различать строго персонифицированные и неперсонифицированные формы и виды собственности, показывалась необходимость разграничения структурно сложных форм собственности (например, государственной) и крупных частных компаний, построенных по типу основных и дочерних хозяйственных обществ, холдингов [45] См.: Андреев В. К. Право государственной собственности в России. М.,2004. – С. 48–49. .

О корпоративной собственности участников корпорации можно рассуждать применительно к хозяйственным товариществам и обществам, крестьянским (фермерским) хозяйствам, хозяйственным партнёрствам и производственным кооперативам, т. е. коммерческим организациям (п. 2 ст. 50 ГК РФ). Именно в этих корпорациях участие в них выражается в определённой доле в уставном (складочном) или паевом капитале. Следует отметить, что доля участия характерна только для коммерческих корпораций и в случае её утраты предусмотрен особый порядок возвращения доли участия (п. 3 ст. 65 [45] См.: Андреев В. К. Право государственной собственности в России. М.,2004. – С. 48–49. ГК РФ). Буквальное толкование соответствующего положения п. 1 ст. 2 ГК РФ приводит к выводу, что корпоративные отношения связаны только с участием в корпоративных отношениях и не затрагивают, как сказано в п. 1 ст. 65 1ГК РФ, права членства. На мой взгляд, отмеченная норма, с одной стороны, неоправданно сузила отношения, связанные с участием в корпоративных отношениях, до права участия, а с другой стороны, расширила. Участие в коммерческих корпорациях (даже в крестьянско-фермерском хозяйстве) имеет два уровня отношений собственности: принадлежность имущества самой корпорации и принадлежность долей участия самим участникам корпорации. Некоммерческие корпоративные организации являются собственниками своего имущества, и их участники не сохраняют имущественных прав на переданные ими в собственность корпораций имущества. Характерно, что членство в общественных организациях, ассоциациях (союзах) неотчуждаемо.