Однако свои способности он использовал не только для раскрытия уголовных преступлений. Сыщик Путилин вошел в историю русского революционно-демократического движения как один из зловещих персонажей в трагическом деле Н. Г. Чернышевского.
В конце лета 1861 года петербургский военный генерал-губернатор направил знаменитого сыщика на помощь «голубым мундирам» – сотрудникам III отделения собственной его императорского величества канцелярии. В мрачноватом доме у Цепного моста на реке Мойке тогда усиленно обрабатывали переводчика В. Костомарова, весьма тщеславного и трусливого молодого человека. Его арестовали 25 августа по делу о московской тайной типографии. Через несколько дней он выдал М. Михайлова – одного из авторов прокламации «К молодому поколению». Путилин лично занялся Костомаровым: вел с ним доверительные беседы и, заинтересовав его своей служебной деятельностью, давал читать отчеты по уголовным делам, написанные живо и занимательно. Заключенный почувствовал расположение к сыщику и как-то похвастался своим умением подделать почерк любого человека после самой непродолжительной тренировки. А когда Путилин узнал, что он знаком с Н. Г. Чернышевским, началась та гнусная интрига, которая закончилась судебным процессом и жестоким приговором.
Царское правительство давно видело в Чернышевском опасного противника, которого следовало поскорее обезвредить. Ведь он был автором безбожных философских сочинений, одним из редакторов «сеющего крамолу» журнала «Современник», человеком, притягивающим к себе революционно настроенную молодежь. Подозревали, что это он написал «возмутительную» прокламацию «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон», что это он вдохновляет студенческие демонстрации в Москве и Петербурге, организует пересылку в Лондон антиправительственных статей и заметок, где их печатает в «Колоколе» А. И. Герцен. Но доказательств для расправы не было.
Сразу после своего ареста 6 июля 1862 г. Н. Г. Чернышевский писал жене, что вскоре выйдет на свободу, так как против него не смогут выдвинуть обоснованных обвинений и правительство вынуждено будет перед ним извиниться. Жена не получила этого письма – жандармы подшили его к делу с пометкой начальника III отделения: «…ошибается: извиняться никому не придется».
Это утверждение не было голословным. С иезуитской настойчивостью Путилин склонял Костомарова к активным действиям. Известна докладная записка сыщика князю А. Голицыну, председателю сенатской комиссии по делу Н. Г. Чернышевского: «…в январе или феврале 1862 года, когда означенный Костомаров содержался в г. Москве, в Тверской части, я посещал его и, зная, что он, Костомаров, может дать указания на лиц, участвующих в политическом движении, уговорил его увидеться с прибывшим в то время в Москву начальником III отделения генерал-майором Потаповым, и его превосходительству, как известно мне, он, Костомаров, указал на Чернышевского, Добролюбова и др.».
Вот так и соединились полицейское рвение и изобретательность Путилина, цели сотрудников III отделения с трусостью, подлостью и фальсификаторскими способностями Костомарова. В результате следствие получило документ – недостающее доказательство. Это была записка: просьба Н. Г. Чернышевского к Костомарову внести исправление в текст прокламации «Барским крестьянам…».
Документ хорошо увязывался с установленными следствием фактами. Костомаров действительно набирал текст «крамольной» прокламации, которую ему передал М. Михайлов через студента И. Сороко. Н. Г. Чернышевский был в Москве в марте 1861 года и виделся с Костомаровым. Поэтому так достоверно выглядели свидетельские показания последнего о том, что Чернышевский зашел к нему и, не застав дома, оставил записку. На самом деле ошибку в прокламации заметили «голубые мундиры» и решили на ней построить провокацию. Для этого предателю передали изъятые при аресте революционера бумаги и он сумел сфабриковать сходную по почерку фальшивку.
Для соблюдения видимости законности было решено провести экспертизу. Записка поступила в комиссию, возглавлявшуюся князем А. Голицыным. В архивах сохранился «Акт сличения почерка руки Чернышевского», где записано: «1863 года апреля 24 дня, в высочайше утвержденной в С. – Петербурге следственной комиссии, командированные секретари губернского правления Карцев и Степановский, со стороны уголовной палаты Филимонов и 2-го департамента гражданской палаты Беляев производили сличение почерка записки, писанной карандашом, по показанию Костомарова, отставным титулярным советником Чернышевским, с другими бумагами, им писанными и заключающимися в деле на 58-м листе и в ответах Чернышевского 30 октября 1862 года, и нашли, что почерк записки имеет некоторое сходство с почерком Чернышевского, коим писаны им означенные бумаги».
Читать дальше