Аркадий Ваксберг: Преступник будет найден (Рассказы о криминалистике)

Узнать рост — дело одной минуты: в протоколе такие данные есть. Но как измерить стол и стулья, если они исчезли?

Их надо найти — без этого любой вывод следователя легко будет уязвим.

Находят стол. Находят стулья. Находят всю мебель. Всю — до единого предмета. Соседи и знакомые подтверждают, что это та самая мебель, которая стояла в комнате Лазаревой в день ее смерти. Измеряется высота каждого предмета с точностью до сантиметра.

Но этого мало.

Когда человек старается дотянуться до какого-либо высоко расположенного предмета, он поднимает над головой руки и тем самым как бы увеличивает свой рост. При одинаковом росте длиннорукий достанет более отдаленный предмет, чем тот, у кого руки короче. Поэтому для точности выводов не хватает еще одной цифры. Нужно знать длину рук Лазаревой. А в протоколе о длине рук ничего не сказано. Правда, есть ее пальто и кофточки. Но длина рукавов у них разная. А нужна точность, точность и еще раз точность.

Неужели придется отступить только из-за того, что недостает маленькой, хоть и существенной детали?

Терпение, терпение... Не могла же Лазарева всегда покупать только готовое платье. Как всякая женщина, она, несомненно, хоть изредка обращалась к услугам портних, А портнихи, как известно, всегда снимают мерку. И уж длину рукава они знают наверняка.

Находка. Отличная находка!

Нет, неудача: никто не может сказать, у кого шила Лазарева свои платья. Ее туалеты никогда особенно не поражали. Ни одной знакомой моднице не пришла в голову мысль ее об этом спросить. Очень досадно! Но не страшно: может быть, Лазарева шила в ателье? Тогда есть надежда: надо только порыться в папках с обработанными квитанциями заказов и найти заказ Марии Васильевны Лазаревой.

Порыться и найти... Легко сказать! Ведь в Москве десятки ателье, и в каждом — тысячи заказчиков, и никто уже не помнит, давно ли Лазарева щеголяла в какой-нибудь обнове. Вот ведь задача!..

Находят. Находят ателье, в котором Лазарева шила пальто. Узнают длину ее рук. Можно встать на стол и увидеть, как высоко могла достать эта непонятная и загадочная самоубийца. Ведь твердо установлено, что под люстрой в момент обнаружения трупа стоял на своем обычном месте круглый обеденный стол. Значит, Лазарева, чтобы закрепить узел на крюке от люстры, взбиралась на этот стол — добраться до потолка как-нибудь иначе было невозможно.

Разыскивают женщину, рост и длина рук которой в точности соответствуют лазаревским, и просят ее взобраться на стол, подняться на цыпочки и вытянуть руки вверх. Не получается. Не достает эта женщина — двойник Лазаревой — до крюка. Тогда на стол ставят стул, и женщина не без труда карабкается на это громоздкое сооружение.

Все равно не получается. Только подпрыгнув, она может кончиками пальцев дотянуться до крюка, но все ее попытки завязать на крюке узел оказываются тщетными.

Ну, хорошо: эта женщина не смогла. А вдруг Лазарева была более расторопной? Вдруг она умела лучше прыгать? Вдруг ее ловкость и сноровка позволяли ей вязать петли на лету? Надо проверить.

Проверяют. Не получается.

Вес Лазаревой превышал сто килограммов. Она не умела и не любила прыгать. Даже после самой непродолжительной ходьбы ее мучила одышка. Соседи рассказывают, что когда Лазарева вешала белье, она не могла встать даже на низенькую скамейку, а закидывала его на веревку и расправляла с помощью палки.

Убедительно? Кажется, да.

А впрочем, мало ли какие у нее были привычки! Ведь то были привычки женщины, старающейся себя не утомить, не повредить свое здоровье — женщины, думающей о жизни. Л если она решила с жизнью порвать, придет ли ей в голову мысль об усталости, об одышке?

Допустим самое невероятное. Допустим, что Лазарева, прыгая на стуле, сумела завязать узел на крюке, затем сунула голову в петлю и с петлей на шее бросилась вниз. Тогда стул должен остаться на столе. Или хотя бы упасть.

Всех соседей снова вызывают в прокуратуру, и каждый из них в отдельности подтверждает, что в тот трагический вечер все стулья стояли вокруг стола на своих обычных местах; что рядом со столом упавшего стула не было; что скатерть, покрывавшая стол, не была сдвинута; и что, наконец, в центре стола, как обычно, стояли стеклянная пепельница и ваза с живыми цветами.

Значит, на стул Лазарева не становилась. Значит, на стол она не становилась тоже. Значит, остается признать, что забраться под потолок Лазарева не могла.

Но одной этой улики мало. Сама по себе она еще ни о чем не говорит. А кроме того, бывают случайности. Бывают непредвиденные возможности настолько простые, настолько элементарные, что даже обсуждать их кажется абсурдом. Вообще, всякое бывает.