Леонид Смирнягин: Российский федерализм: парадоксы, противоречия, предрассудки

Однако эти привилегии отражают кое-что более существенное. Политическая жизнь в автономиях и вправду зашла гораздо дальше, чем в областях и краях. Можно сказать, что автономии первыми пробили брешь в стене унитаризма, первыми вырвались на простор настоящего, а не декоративного, федерализма. Так что особое положение республик во многом заслужено ими самими. Плохо только, что их руководство пытается как бы увековечить зги привилегии, и если растут права областей, то лидеры республик стремятся повысить свои права еще сильнее. Похоже, будто они пытаются заблокировать ту самую брешь, через которую они пришли к реальному федерализму.

Российская Федерация состоит из 89 равноправных субъектов. Тем не менее 9 субъектов входят в 7 других. Это т.н. автономные округа. Еще три года назад матрешек было больше, но в 1993 г. Чукотский округ вышел из Магаданской области (та была слишком слаба по своему потенциалу), а Еврейская автономная область - из Хабаровского края (она была "на полпальца" выше округов по статусу). Все это напоминает сумасшедший дом, куда укрылся от призыва гашековский Швейк и где один из пациентов утверждал, что внутри земного шара находится еще один, который по диаметру больше первого. Конституционная комиссия, заседавшая летом 1993 года, так и не смогла решить этот парадокс, и Конституция РФ, принятая в 1993 г., стыдливо обходит проблему с помощью ст. 66, часть 4, в которой она оставляет решение за самими участниками противоречия - округами и областями, которые их вмещают.

В ряде случаев, когда округ несопоставимо слабее, чем вмещающая область, он несколько тяготится своей независимостью, так как она ко многому обязывает, в т.ч. и по финансовой линии (два бурятских округа, Корякский, Коми-Пермяцкий); здесь взаимоотношения округа и вмещающей области не составляют проблемы. Однако в некоторых округах, даже малонаселенных, появились надежды на открытие крупных месторождений нефти и газа (Ненецкий, Эвенкийский), и сразу начались трения между властями этих округов, Архангельской области и Красноярского края. В прошлом году к ним добавился Таймырский округ. Его власти требуют, чтобы в его территорию был включен анклав Норильска, который был вырезан из неё в 1943 году специально ради того, чтобы добыча медно-никелевых руд не мешала традиционному образу жизни северных народов; сегодня Норильский комбинат - едва ли не самое крупное в России (по прибыли) предприятие, и власти округа могли бы получать с него огромные налоги.

Самый яркий случай - тюменские округа, каждый из которых примерно равен по населению остальной Тюменской области, но располагает, в отличие от нее, громадными богатствами недр (нефть в Ханты-Мансийском округе и природный газ в Ямало-Ненецком). Между властями трех субъектов федерации уже года три тянется тяжба, которая, надо сказать, оказывает весьма живительное влияние на ход федерализации России: все три стороны ведут полемику с большим искусством и профессионализмом, высвечивая все новые и новые стороны в этой ситуации и немало способствуя росту политической грамоты как населения, так и политиков. Переговоры эти периодически заходят в тупик. Лётом 1996 г. Конституционный суд, рассмотрев ситуацию, уклонился от "гордиева" решения, снова переложив право решать на самих участников дискуссии. Впрочем, так сделала и сама Конституция РФ, а Конституционному суду пристало трактовать Конституцию, а не вносить в нее поправки.

Вполне возможно, что проблема "матрёшечных" округов станет темой для первой поправки к федеральной Конституции. Пока что об этом говорить рано, так как среди московских политиков полностью господствует мнение о неприкосновенности текста Конституции, о вредоносности самой мысли вносить в нее поправки. Но эта боязнь пройдёт, обстановка же в округах накалится сверх терпимой меры, и придётся решать проблему кардинально.

Конституция РФ, как упоминалось выше, весьма ревниво охраняет принцип разделения властей, притом не только на федеральном уровне, но и на уровне субъектов федерации. В ней не раз говориться о необходимости сохранять единство государственного строя на всех уровнях и разделение властей видится как одна из необходимых черт этого единства. Между тем в субъектах федерации с 1994 года разделения властей практически нет. Региональные представительные собрания были избраны, так сказать, на пепелищах разгромленных советов, на них заведомо лежала печать пораженчества, неполноценности. Их выборы проходили под строгим надзором губернаторов, которым было несложно проконтролировать их состав, тем более что, согласно президентским указам, их численность была сильно ограничена (не более 50 чел.). Парадокс в том, что общественность почти повсеместно воспринимает такой перекос как нечто естественное неизбежное или даже желательное (в стиле того же "единоначалия", а Москва, включая обоих гарантов Конституции (Конституционный суд и президента), относится к этому перекосу вполне благодушно, не различая в нём вопиющего противоречия с Основным законом государства.