Коллектив авторов: По следам преступлений. Сборник

А было это, по словам Четверковой, так. Уже с год назад на фабрику привезли штапельное полотно модной расцветки. Тайком она взяла себе шесть метров на платье, надеясь, что удастся как-нибудь перекрыть. Раньше возникали почему-то излишки. Только успелаекроитьплатье, как на беду фабричный бухгалтер пришел проверять склад. В перерыв, когда бухгалтер ушел на обед, она пошла к директору. «Пустяки, в обиду не дадим!» — сказал Грязнов и тут же попросил принести показать, что за штапель. Когда Четверкова принесла кусок в 12,6 метра, Грязнов положил его в стол и вызвал Серову, начальника картонажного цеха. «У Четверковой неприятность, просчиталась, подпиши ей требование, потом она отдаст…» Здесь же в кабинете Серова расписалась на требовании в том, что получила 18,6 метра полотна от Четверковой. Позже, при проверке в картонажном цехе, уже Четверкова «выручала» Серову: расписалась у нее за 18,6 метра. Так они и списывали друг на друга эти 18,6 метра от инвентаризации к инвентаризации. А в последний раз Серова не согласилась на это: ведь следствие уже шло.

Ну, а с бумагой, с картоном как было? Так же. Грязнов обещал списать. И как не поверить: «выручил» же он со штапелем. Бумагу и картон увозили куда-то на машине. Сладков знает.

Опять Сладков. Иван Петрович, старый шлифовщик, с которым мы познакомились на фабрике, говорил мне уже, как Сладков после работы за кружкой пива корил себя за то, что покривил душой на очной ставке с Ефрюлиным. Говорил, что не мог иначе: ведь ему с семьей Грязнов дал комнату в общежитии, а если сейчас он пойдет против Грязнова, то и уволить могут, и выселить…

Видимо, Ивану Петровичу и его друзьям, ветеранам фабрики, удалось убедить Сладкова, что Грязнов не всесилен, что и на него найдется управа.

И вот в один из вечеров ко мне в кабинет пришел Сладков, сам, без вызова. Извинился за прошлое. Правду говорил Ефрюлин. Возили зеркала. Кому и за что — не объясняли, но что дело нечистое — догадывался, не ребенок, переживал, не хотел, один раз даже при выезде с фабрики остановил машину — дескать, аккумуляторы сели, дальше не поеду. Так что же? Вынули зеркало из машины, замотали в чехлы с сидений и унесли. А открыто отказать боялся, чтобы не уволили, не выселили.

— А с картоном, с бумагой как было?

— Всякий раз подъезжали почему-то к магазину медицинского оборудования, в тамбур складывали бумагу, картон. Но Грязнов в этот магазин не заходил, а шел в соседний «Рыболовство и охота», где заведующим был его дружок—Горшунов Василий Васильевич. С кем тут имел дело Грязнов, трудно сказать. Но вы-то узнаете, — уверенно сказал Сладков.

Не один Сладков, многие считают, что следователь может и должен до всего дознаться. Нам верят. Но оправдать это доверие иной раз бывает очень нелегко.

Заведующая магазином медицинского оборудования Субботина, она же продавец и кассир, не помнит ни о какой бумаге или картоне. Призываю на помощь Сладкова. Он напоминает, что когда в последний раз он складывал бумагу в тамбур, то вместе с Субботиной в магазине находился старичок, который прежде заведовал этим магазином, они спорили из-за каких-то шприцев. А раньше, привозя сюда бумагу и картон, он заставал здесь одного лишь старичка. После этого Субботина подтверждает, что был такой случай. Клубнев уходил на пенсию, и она принимала от него магазин. Тогда и произошло недоразумение со шприцами. Вот акт передачи. Значит, это было 23 июня. Бумагу, кажется, потом забрал Горшунов, она помнит вполне определенно. Не раз было, что к ним привозили бумагу и картон для Василия Васильевича. Ведь магазины рядом, почему бы не помочь, если соседу надо. Может быть, самого Горшу-нова тогда не было на месте… А потом он приходил и уносил все к себе. Клубнев один раз даже помогал ему перетаскивать картон. Понятно, для пыжей картон всегда нужен.

Я мысленно прикидываю, что если из картона, которого недостает у Четверковой, сделать пыжи и снарядить патроны, то их хватит, чтобы перестрелять всех зайцев от Ледовитого океана до турецкой границы. Но сейчас важно не это, а то, что скажет Василий Васильевич Горшунов.

Заведующий магазином «Рыболовство и охота» с готовностью сообщает, что с Грязновым знаком, даже^ вместе охотились. Он уже начинает рассказывать одну охотничью историю, которая обещает быть интересной. Но меня занимает пока другое. Василий Васильевич сочувствует, но ничего о картоне и бумаге сказать не может. На очных ставках он говорит Субботиной и Клубневу: «Я бумагой не торгую, у меня