Виктор Шнирельман - Арийский миф в современном мире

Сразу же после распада СССР и образования на его бывшей территории ряда независимых государств Щербаков увлекся эзотерикой и культом Богородицы, что придало его «метаистории» особый привкус. В его работах все отчетливее зазвучал термин «арийцы», который он применял весьма вольно, как того требовал контекст его построений – где-то под арийцами понимались индоиранцы, где-то индоевропейцы в целом, а где-то даже славяне. Умело сочетая небылицы с научными концепциями, он пытался показать приоритет «славян-арийцев» на огромной территории Евразии, куда другие народы пришли много позже. При этом под «другими» понимались прежде всего тюрки (Щербаков 1992: 264, 310; 1996 г: 171); об иных неславянских народах Щербаков не упоминал вовсе, как будто их и не было. В частности, вновь повторяя свои фантазии о том, что «ваны-вятичи» создали государство Урарту, и рисуя их путь, пролегавший через Азербайджан, Дагестан и Подонье в Центральную Россию (Щербаков 1996 г: 309–318), автор даже не вспоминал об армянах, лезгинах, других народах Кавказа и Предкавказья; игнорировал он и финнов, населявших значительные территории Центральной и Северной России до прихода туда славян. Зато, учитывая факт возникновения независимой Украины, он утверждал, что, переселившись на Оку и в верховья Дона, «ваны» основали Москву задолго до Юрия Долгорукого. Не говоря ни слова о финнах, он находил нужным упомянуть «русов», якобы пришедших в Центральную Россию иным путем – из Фракии и Эгеиды. И лишь походя читатель узнает, что речь идет о «киевских русах», распространивших свою власть на северных «ванов» (Щербаков 1992: 265, 343, 256; 1996 г: 56–57).

Отдавая дань эзотерическим учениям, Щербаков шел еще дальше, считая кроманьонцев отдельной расой, потомками великих атлантов, и отождествляя их с предками европейцев, «арийцами». Он полагал, что именно они сохранили наследие цивилизации после гибели Атлантиды и что будто бы без учета этого невозможно понять корни человеческой цивилизации (Щербаков 1992: 335; 1996 г: 150, 170–172, 284). При этом он занимался подтасовками, приписывая ученым самые нелепые суждения и тут же их опровергая, пытаясь убедить читателя в своей «гениальности». Между тем «открытия», которые он себе приписывал, являлись либо плодом безграмотности, либо откровенным плагиатом. Не зная источников и не умея с ними работать, он нередко поддавался эмоциям и попадал впросак. Так, опираясь на одну и ту же популярную статью (Журавский 1988), он писал о якобы древнейшей азбуке, найденной на Балканах, датируя ее то 3-м тыс. до н. э. (Щербаков 1992: 342), то 6-м тыс. до н. э. (Щербаков 1996 г: 289). На самом деле ни о какой азбуке там говорить не приходится ни в 6-м, ни в 3-м тыс. до н. э. Что же касается «протописьменных знаков» балканской культуры винча 4-го тыс. до н. э., то вопрос о них остается открытым (Winn 1982). В любом случае они не имели никакого отношения ни к славянам, ни к «арийцам», которых тогда просто еще не существовало.

То же самое относится и к якобы культурному скачку, происшедшему в Малой Азии на рубеже неолита (Щербаков 1996 г: 174). Вопреки дилетанту Щербакову, специалисты прослеживают длительный эволюционный процесс, происходивший в Восточном Средиземноморье и закономерно приведший к становлению всех тех черт высокой культуры (поселки, земледелие, металлургия и пр.), которые вызывали у автора изумление. Для объяснения всего этого вовсе не требуется рыскать по свету в поисках то загадочной Атлантиды, то не менее таинственной Шамбалы. Достаточно ознакомиться с археологией Леванта. Но этот регион вызывал у автора идиосинкразию, и знать он его не желал. Ему было интереснее заниматься неуловимой Атлантидой.

Как бы то ни было, в конце 1970-х – начале 1980-х гг. древние передвижения и подвиги белокурых и голубоглазых культуртрегеров-арийцев и, в особенности, «славяно-скифов» все больше привлекали внимание и ряда других русских писателей-фантастов (см., напр.: Жукова 1981: 288; 1982; Никитин 1985: 95 – 113. Об этом см.: Каганская 1987: 14). Один из них вслед за Юговым объявил Ахилла «россом», «тавроскифом», наследником великой степной традиции, которая будто бы разнесла высокую культуру от Европы до Китая и Индии и, в частности, обучила греков выковывать железное оружие. Он давал понять, что не только пеласги, но и древние обитатели Палестины были «одного корня» со славянами (Никитин 1985; 1995: 289). Примечательно, что эта тенденция тесным образом сочеталась с антизападничеством, в особенности с антиамериканизмом (см., напр.: Кобзев 1971; Медведев 1983).