Виктор Шнирельман - Арийский миф в современном мире

Но у читпаванов имеется свой собственный миф о происхождении. Своим богом-покровителем они считают Парашураму (Раму с топором). Якобы он настолько осквернил себя убийствами, что брахманы отказались совершить над ним очистительный обряд. Тогда он нашел на западном побережье трупы четырнадцати моряков-иноземцев, потерпевших кораблекрушение, произвел над ними очистительный обряд и вернул их к жизни, чтобы они в свою очередь совершили такой же обряд с ним самим. Так и возникли читпаваны , которые с тех пор гордятся своим иноземным происхождением ( млечха ) и иной раз ведут свой род от европейцев или даже евреев. Принадлежность к читпаванам давала людям определенные привилегии и налагала на них особую ответственность. Это и двигало теми из них, которые стали известными реформаторами или националистами (Figueira2002: 121–123. См. также: Karve 1932; Глушкова 1993). При этом, какой бы идеологии они ни придерживались, всех их увлекало арийское прошлое, и именно в его величии они видели залог возрождения общества индусов.

Правда, их видение арийского общества существенно различалось в зависимости от их представлений о том пути, по которому должна была двигаться современная им Индия. Например, борец за права женщин Ранаде подчеркивал свободу и равноправие женщин у древних ариев, а отход от этих порядков связывал с нашествием варваров-неарийцев (к ним он относил дравидов, скифов, монголов и пр.), разрушивших основы арийского общества и навязавших арийцам свои нравы и порядки. А возвращение Золотого века он связывал с присутствием британцев, которые якобы сохранили арийские традиции в незамутненном виде и могли помочь индусам их восстановить. Ранаде верил, что только британцы были способны покончить с нищетой и несправедливостью и подтянуть уровень жизни в Индии к тому, что наблюдался в Западной Европе (Figueira2002: 122–126). Поэтому тогда некоторые индийские мыслители приветствовали приход англичан как новое воссоединение с забытыми родственниками. Одновременно «арийский статус» означал подтверждение их привилегированного положения как представителей высших каст (Thapar 1996: 8–9).

Зато радикал Бал Гангадхар Тилак, пламенный борец с британским владычеством, выступал против прогрессивных реформ. Настаивая на своей правоте, он тоже ссылался на ведийские тексты. Но, не обладая необходимой профессиональной подготовкой, он понимал прочитанное как облеченные в мифологическую форму воспоминания о реальных древних событиях и не хотел видеть типичных фольклорных особенностей, связанных с поэтизацией действительности авторами прошлого. Он верил, что убеждение в историчности фольклорных сюжетов ставило изучение ведийской литературы на «научные рельсы». Это он сделал в своих книгах «Орион, или Изучение древности Вед» (1893) и «Арктическая прародина в Ведах» (1903) 429. Он отверг многие достижения современной ему индоевропеистики как, во-первых, этноцентристские, а во-вторых, ограниченные узкими рамками филологии. В то же время он учел новые веяния в лингвистике, заставлявшие искать прародину индоевропейцев не в Центральной Азии, а в Северной Германии или даже Скандинавии. Большое влияние на него оказала и выдержавшая в 1890-х гг. несколько изданий сенсационная книга американца У. Ф. Уоррена «Найденный рай, или Колыбель человечества на Северном полюсе» 430.

Лингвистические методы Тилака не удовлетворяли. Он подошел к проблеме с совершенно неожиданной стороны, обратив внимание на астрономические указания, содержавшиеся в ведийской литературе. В Ригведе упоминалось созвездие Ориона, известное в санскрите как Аграхайян , то есть «начало года». Поэтому Тилак решил, что эпос создавался в эпоху, когда в начале года Солнце находилось в созвездии Ориона, что соответствовало середине 5-го тыс. до н. э. (Тилак 2001: 451; Keer 1969: 76) 431Затем, основываясь на метеорологических данных, якобы содержавшихся в ведах , он поместил прародину арийцев в районе Северного полюса, ибо «колыбель человечества следует искать в Арктике» (Тилак 2001: 67, 442) 432. Иные более ранние интерпретации он отметал, так как их авторы, по его словам, не были знакомы с новейшими научными данными и принимали содержавшиеся в ведах «ясные факты» за «метафоры». Сам он следовал методологии исторической школы изучения мифологии и полагал, что за мифопоэтическими воззрениями непременно скрывались живые реалии 433.

О чем же говорили «ясные факты»? Тилак доказывал, что якобы в ведийских текстах сохранились воспоминания о жизни в Заполярье. В частности, легендарную гору Меру он помещал на Северном полюсе, а Айрьяну Вэйдж (родину ариев) – в Арктическом регионе. Он отстаивал идею о том, что зарю, как она описана в Ригведе, можно наблюдать только в Арктике. Он утверждал, что арии жили там в межгляциальный период. Якобы тогда там царил мягкий умеренный климат, позволявший им не только вести счастливую жизнь, но создать высочайшую цивилизацию. А единственным, что вносило диссонанс, была длинная полярная ночь. Но 10 тыс. лет назад произошла катастрофа: начался новый ледниковый период, и непереносимые холода заставили ариев двинуться на юг. Во время этих блужданий в поисках подходящей земли носителями священных знаний стали избранные жрецы. При этом древнейшие из известных ведийских гимнов, по мнению Тилака, датировались серединой 5-го тыс. до н. э., когда немало прежних знаний было уже утрачено (Тилак 2001: 442–480; Keer 1969: 192). Но и тех знаний, что удалось спасти священникам, было достаточно. Ведь, подобно Дайянанде, Тилак верил, что современная наука только лишь приближается к тому, что было известно древним ариям и что сохраняется в традиционных практиках индусов (Keer 1969: 236–237; Wolpert 1962: 179).