Леонид Гурченко - Славяно-русские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона

Уношу Князю Ростиславу затвори Днепрь темне березе.

Днепрь – кратк. притяж. прил., м. р., ед. ч., вин. п. В данном контексте – берега Днепра.

Темне – кратк. прил., м. р., мн. ч., вин. п.

Березе – сущ. м. р., мн. ч., вин. п. (вместо ожидаемого двойств. ч., вин. п. берега – «два берега»). Эта форма возможна только по типу склонения на o, тогда исходная форма должна быть бережь – сущ. м. р., ед. ч., им. п. В таком случае березе – это не граница между сушей и водой, а места «у берега», связанные с лесом, причем с темными породами леса: дубом, вязом, липой, в обилии росшими по берегам Днепра около Киева.

Лыко в строку и слова Овидия: «Есть роща, тёмная от сосновых и дубовых крон…» (Овидий. Послания героинь. XII, 67). Ср.: белорусск. бераг – «берег», «лесная окраина»; польск. brzeg – «берег», «опушка леса»; западнорусск. забережь – «у берега» (Мурзаев, 1984. С. 82, 210). Ср. также древнерусск. формы: бережие – «побережье»; бережина – «прибрежный участок, полоса земли» (Словарь, 1975. С. 144). Возможно, с этим и связана форма мн. ч. березе, а не двойств. ч. берега. Ростислав утонул в Стугне, следовательно, Стугна «затворила» ему прибрежные днепровские места, «закрыла» путь домой.

В 1093 г. Владимир Мономах и его младший брат Ростислав в битве с половцами отступили к Стугне. Во время переправы Ростислав утонул на глазах у Владимира. «Повесть временных лет» сообщает об этом событии: «И въбръде [вошли в Стугну] Володимеръ съ Ростиславомъ, и нача утопати Ростиславъ предъ очима Володимерима; и хоте похватити брата своего, и мало не утопе самъ… и прешедъ на ону страну Дънепра, плакася по брате своемъ…» (Шахматов, 1916. С. 278.)

Однако Киево-Печерский Патерик о способе переправы через Стугну Владимира и Ростислава сообщает иное: «Владимиръ же прееха [переехал на судне] реку… Ростислав же утопе…» (ПЛДР, 1980. С. 536). Автор «Слова о полку Игореве» косвенно дает вариант Киево-Печерского Патерика, говоря о стругах на Стугне, когда упоминает о гибели Ростислава. Этот факт может послужить предметом для размышлений о связи автора с Киево-Печерским монастырем. Примечательно, что в Патерике гибель Ростислава описана как возмездие за оскорбление печерского монаха Григория Чудотворца и предание его насильственной смерти: Ростислав велел слугам утопить его в Днепре за его пророчество о том, что Ростислав вместе со своими слугами потонет в реке после нанесенного ему оскорбления.

После совершенного злодеяния Ростислав не стал продолжать путь в монастырь, куда он шел помолиться и получить благословение перед битвой с половцами. В монастыре молился один его брат Владимир Мономах, который и спасся во время переправы через Стугну.

Игорь не таков, как Ростислав, ему «Бог путь кажет» из половецкого плена домой, а река Донец «лелеет на волнах».

То почнут наю птици бити в поле Половецком.

Птици бити. – Вопрос о том, кто будет бить половцев, относится к сфере метафорического решения. Порядок перечисления птиц в диалоге Кончака и Гзы: сокол, соколич (сын сокола) – включает в себя утверждение, что половцев будут бить соколы, – возобновившие впоследствии поход на половцев Игорь и его сын Владимир.

Поле Половецкое – перевод с кыпчатского (половецкого) Дешт-и-Кыпчак – «поле Половецкое».

Рек Боян и ходы на Святъславля пестворца стараго времени Ярославля, Ольгова. Коганя хоти…

Рек – причастие пр. вр., м. р., ед. ч., им. п. «сказав» (Успенский сборник, 1971. С. 682).

Ходы – аорист ед. ч., 3-го л., диалектная форма (вместо ходи). Ср.: «А цто про сямозерци хедыле, есемо не платяце…» («Ходил к самозеричам, поскольку те не платят…») (Буров, 1986. С. 219, 220. Грамота № 131). Рядом с Бояном нет никакого Ходыны, и это видно, несмотря на его мнимое присутствие в современных переводах. В этом тексте ходыновым духом и не пахнет.

Пестворца – сущ. ед. ч., род. п. Форма ед. ч., им. п. (пестворьць), которая должна быть в соответствии с требованиями грамматики, – эта форма в данном контексте неприемлема из-за своей «невыразительности», так как она совпадает с вин. п., ед. ч. (пестворьць), а также с род. п., мн. ч. (пестворьць). Поэтому возникает трудность в разграничении субъекта и объекта действия; ходил ли на Святослава Боян-песнетворец, или Боян ходил на Святослава-песнетворца, или же Боян ходил на Святослава и песнетворцев.

В данном случае именительный (падеж субъекта) и винительный (падеж объекта) совпадают, поэтому употреблен род. – им. п. (падеж одушевленного субъекта).