Алексей Ивин - Рецензистика. Том 1

Исследуя феномен двойничества, автор в последних рассказах затрагивает тему, слишком сложную для того, чтобы говорить о ней в короткой рецензии, но, на мой взгляд, как раз в этих рассказах он выходит на тот уровень обобщений, который дает основания судить о нем как о талантливом человеке. Потому что вряд ли можно считать простым совпадением возникающую подчас перекличку между образами Игната Гумылева и, скажем, Григория Мелехова, Клима Самгина или распутинского Гуськова, – людей, обделенных любовью сограждан. Следовательно, наблюдена и отображена определенная закономерность, связь…

В Егорьевске все друг друга знают: заштатный городок. После прочтения «Егорьевских былей» и у читателей возникает ощущение, что он встретился со старыми знакомыми. Впрочем, в том и состоит особенность художественного творчества – в неотразимом воздействии концентрированной жизни: ведь действительная жизнь, пожалуй, более буднична, разбавлена. Книгу закрываешь, во-первых, благодарный автору за прямую и честную прозу, а во-вторых, с легким сожалением, обращенным, может быть, не столько к нему, сколько в нашим общим надеждам и ожиданиям… Безусловно, повествование связано с современностью; безусловно, эти связи достаточно четко прослеживаются, все-таки… Все-таки есть ощущение известного самоограничения – историческим ли материалом или обстоятельствами, добровольно взятыми автором на себя… Потому что ближайшая современность, тот самый Генка, который в оккупированном Егорьевске клеил неумелые листовки, а теперь вырос, возмужал, – они ведь тоже ждут и даже требуют изображения. А изобразительные возможности, которые демонстрирует автор уже в первой своей книге, более чем достаточны, чтобы начать исследование современности, ее проблем, ее конфликтов. Уверен, что после успешного дебюта такое исследование будет предпринято Олегом Финько в следующих книгах.

Военные дороги Анатолия Андреевича МОСКОТИНАпровели его из центра Азии, из Талды-Курганской области Казахстана, сперва к берегам Балтийского моря, а потом и к Охотскому, на озеро Ханка. Отец его был мастер на все руки: печник, плотник, бондарь, – и восемь человек детей; к тому же, прежде побывал на финской войне, и к началу Великой Отечественной у него имелась бронь. Для голодных и разутых детей здешняя жизнь показалась сытнее, в колхозе, где он работал по договору, а потом и у военкомата, для которого гнул военные брички (точнее, самые короба бричек, потому что ободья затягивали уже не в одиночку), он был человек необходимый.

Анатолий проявлял покладистость, пока не было известий от старшего брата Александра, который ушел, а точнее сбежал на войну добровольцем. Но вот от него было получено письмо, и в нем Саша учил Анатолия: «Если пойдешь в армию, иди только в разведку». Таким образом отец с матерью узнали, где их старший сын, а Анатолию запала мысль тоже уйти на фронт добровольцем.

Отец был человек полезный для военкома, но у начальника военного стола при сельсовете была разнарядка, потому что молодые казахи разбежались по степи и призывать было некого (в 1943 году). Он прислал Анатолию повестку, мать напекла мешок подорожников, но в городе военком забраковал подростка: «Молод еще. Поди помогай отцу».

И так повторялось три раза. Анатолий Москотин был парень небольшого роста, но крепкий. И военком сдался, хотя и отец и сын были ему нужны внутри района. Прошел медицинскую комиссию, записали новобранцем, но повезли сперва мимо Алма-Аты на Дальний Восток, а уж оттуда – в Башкирию, в учебный лагерь Алкино-2. На дворе стоял уже 1944 год.

Парень стремился добровольцем на фронт, а его определили в земляной лагерь на двухъярусные нары учиться на младших командиров. Надо сказать, у Анатолия были основания: и характер боевой, и образование все-таки 6 классов – по тем временам достаточное.

Судьба и добрые военачальники, видно, оберегали зеленого юнца от напрасных ударов и испытаний, потому что, когда через какое-то время капитан Лапинский сформировал маршевую роту для отправки на фронт, младшего сержанта Москотина в списках опять не оказалось. «А я?» – спросил он у капитана. «А ты здесь будешь командовать отделением. Разве плохо?» – «Я убегу». – «Убежишь – поймаем и расстреляем как дезертира» – «Какой же я дезертир, если я на фронт хочу, а вы не пускаете».