Валентин Сорокин - Благодарение

Однажды мы вместе с Дмитрием Михайловичем прямо из Литературного института, где он вел семинар, поехали в Коломну выступать перед читателями. По дороге завязался горячий спор. Один студент, начинающий поэт, начал грубо ругать стихи Бориса Пастернака. Дмитрий Михайлович попросил студента объяснить – как он понимает творчество Пастернака, но, обнаружив, что студент только в общем плане представляет себе творчество поэта, возмутился и за весь путь не сказал ни слова…

Мы не знали, нравился Дмитрию Ковалеву Борис Пастернак или нет, суть в том, что пустопорожняя болтовня невежды – зло: сам Дмитрий Ковалев завоевал себе авторитет поэта не склоками и шумом, а упорным и честным трудом подмастерья и мастера.

Александр Твардовский или Василий Федоров добились известности и высокой любви читателя своими яркими произведениями, а не перекрестными «дискуссиями», и «диспутами». И если кто-то, лишась «критического» подогрева, немедленно канет в небытие, то настоящий талант и без «гальванизации» заметен и действен.

Еще Добролюбов в статье о Кольцове говорил: «Поэзия основывается на нашем внутреннем чувстве, на влечении нашей души ко всему прекрасному, доброму и разумному. Поэтому ее нет там, где участвует только какая-нибудь одна из этих сторон нашей духовной жизни, подавляя собою обе другие. Например, прекрасно сшитый фрак, как бы он ни был прекрасен, не заключает в себе ничего поэтического, потому что тут нет ничего ни доброго, ни умного. Точно так – отдать в назначенный срок занятые деньги – дело доброе и честное, но оно не заключает в себе поэзии, потому что мы не видим в нем ни особенного умственного развития, ни изящества…»

Посмотришь, иной критик напишет статью о каком-нибудь поэте так, будто отважился отдать вовремя занятые у этого поэта деньги… Недаром Дмитрий Ковалев так грустно говорит об этом:

Мои березы,

Я без вас болею,

Я жить без вас,

Наверно, не смогу!

Чем больше вас чернят —

Тем вы белее,

И утро все в березах,

Как в снегу

Перед нестыдной

Вашей наготою

Остолбенело солнце,

Льнет к росе.

И словно бы

К защите наготове,

Стоят дубы

В воинственной красе.

Постоянная готовность защитить светлое, человечное – главная песня Дмитрия Ковалева, главная мысль его творчества, вобравшего в себя и суровость военной поры, и напряженную работу соотечественников мирного времени.

Дмитрий Ковалев живет полнокровной жизнью гражданина и поэта. Принципиальность и смелость, убежденность и откровение – его пособники в работе, его опора в раздумьях над жизнью:

Отликовал,

Отцвел

И канул

День наслажденья

С милой,

С милым…

А мы с тобой —

Перед веками,

Перед собою,

Перед миром.

Творчество Ковалева всегда обозначено ответственностью перед людьми, перед собственной честью за все, чем одарила его жизнь, чем нарекла и что вверила ему земля отцов и дедов. Он в порыве продолжает:

Нам друг от друга

Не избавить,

Не отвести,

Как ветвь от ветви.

Спасибо времени

За память

Его мы осязаем ветры.

Философская лиричность вообще свойственна стихам Дмитрия Ковалева, отмеченным ветром юности и любви, удивлением перед красотой женщины, перед ее статью и нежностью.

Солдат, поэт, Дмитрий Ковалев через грохот орудий и дым пожаров поднял и не дал погасить никакой буре чудо-огонь. Крылатое признание сердца сердцу:

Все видится

Закрытыми глазами,

Все любит:

Руки, губы и колени;

Дыханьем,

Шорохами

И слезами,

Улыбкой…

Светлая привязанность и постоянство, может быть, и есть то чудо любви, которое тысячелетиями постигает человечество. Поэт Дмитрий Ковалев не пытается разрешить тайну любви, он только трепетно говорит – признается об ощущении этого чуда, этой околдовывающей тайны:

Снилось мне,

Что в тундру ты пришла.

Все уснули.

И костер погас.

Чуть курилась легкая зола.

И никто-никто не видел нас.

Часовой поодаль

Строг и тих.

Я сиял,

Себе не веря сам:

Пламя недоступных губ твоих

Прикоснулось вдруг к моим глазам.

Стихотворение написано в 1943 году. Воин-поэт с удивительной нежностью и тактом, как бы переводя дух, продолжает:

Я открыл глаза —

Тебя уж нет.

Солнечная ночь была длинна,

И молчал суровый край в ответ.

И пошли мы в бой:

Была война.

На севере, политом кровью друзей-матросов, Дмитрий Ковалев, оглядываясь назад, припоминает: что же произошло в этом свинцовом вареве войны? Куда девалась его удаль и сила? Кто покинул его, кто спас?