Валентин Сорокин - Благодарение

Но мы не увидели лунности.

Голосисто поется —

Но хрипло, простуженно пели мы.

Беззаботно живется —

Но об этом узнать не успели мы…

Это поколение – поколение пахарей, конструкторов, полярников, поколение, окончательно утвердившее понятия: наш танкист, наш летчик… Так мало их ныне, рядовых и командиров, вместе с отцами и старшими братьями отстоявших Москву и Сталинград, Воронеж и Киев, Севастополь и Минск:

До начала суток – два часа.

Мы уходим.

Снег дымит прибоем.

Ночь безлунна.

Звезды – как роса.

Пожелай удачи перед боем.

Пожелай того,

Что всем желанно:

Пожелай победы над врагом…

Когда я думаю о них, восемнадцати-двадцатилетних, погибших у стен Бреста и Новороссийска, у берегов Черного и Балтийского морей, какая-то тяжелая и долгая боль вкатывается в грудь, и нет покоя – ни чувству, ни совести, ни разуму.

Поэт Дмитрий Ковалев активный, боевой, матрос-фронтовик, поэт, в чьем творчестве от сороковых до семидесятых годов отобразился путь, пройденный родным Отечеством:

Далеко оно,

Фронтовое житье,

Года тревог и разлук.

Говорят, узбекское имя твое

Означает по-нашему «друг».

И ты настоящим был другом мне,

Хотя я тебя не знал.

Походную жизнь ты узнал на войне,

В землянке стихи писал.

Я был в Заполярье, матрос рядовой,

Когда у села моего

Твой путь оборвался

И холм небольшой

Вырос в конце его.

Поэты войны, как солдаты, верны в дружбе, порывисты в подвиге, неуступчивы в бою. Разные по возрасту, они все – равны по славе ратной: Сергей Наровчатов и Михаил Луконин, Василий Субботин и Сергей Поделков, Алексей Недогонов и Павел Шубин, Михаил Львов и Виктор Кочетков, Сергей Орлов и Дмитрий Ковалев, Алексей Марков и Леонид Решетников.

В поэзию Дмитрий Ковалев явился не из шумной полемической аудитории, а вошел убежденным и сильным – от плуга и наковальни, от дымной окопной черты, вошел так, как входит труженик-хозяин, работяга-воин:

Прошел фронты неповторимой ранью.

Был ранен там – а кто там не был ранен?

Принес с войны две боевых медали —

А у кого тогда их не видали?

А что, вернувшись, в плуг впрягался, тоже

Повинен враг – он тягло уничтожил.

А что теперь считаете богатым —

Так до богатых нам еще куда там…

Живет же человек такой на свете:

Ответит – будто бы за всех в ответе.

Живет не как бог на душу положит,

И никакой червяк его не гложет.

А может, лишь одно его тревожит —

Что не вернется день, который прожит.

Родительский дом Дмитрия Ковалева – обычный многосемейный дом, где если не витала постоянная пасмурь голода, то и не жила сытость: отец поэта – кузнец, мать – крестьянка. Запомнилась Дмитрию Ковалеву от детства кузница, ежедневная, до пота, работа отца, бессонная забота матери о будущих сеятелях и защитниках кровной земли:

Все отняла война:

Двух братьев,

Вести

От матери,

Всю молодость сполна.

Черезо всю страну

С тобой мы вместе.

Хоть этим

Осчастливила война.

Внешняя негромкость судьбы и родословной Дмитрия Ковалева породила и негромкий характер творчества самого автора. Но эта внутренняя собранность души поэта и есть благодатная и благородная натура, сильное движение слова.

Издревле на Руси порядочность была обыкновенным достоинством народа, а нравственность – рядовым и привычным фактом, что и сплачивало наш народ в годины черных бурь, братало в дни праздничных весен…

Дмитрий Ковалев часто обращается благодарной памятью к поэтам старшего поколения.

Его статьи, посвященные творчеству Василия Федорова, Егора Исаева, Юрия Прокушева и других литераторов, его горячее участие в дискуссиях и спорах – прямое подтверждение душевной щедрости и широты, пример уважения к почтенному опыту ветерана, к новому успеху собрата.

Нельзя быть всеядным ни в жизни, ни в поэзии, но и современный борец-одиночка вряд ли кому нужен со своими жалкими атрибутами познания и вкусовщины:

Когда с собою не ужился,

Ты не спеши на боковую

А приходи на Беговую

Ко мне —

Я тоже не ложился

Столица!.. Все в ней невчерашнее,

Все очертания летучи

В огнях Останкинская башня

Проходит, не спеша, сквозь тучи.

Глазам близка ее далекость,

Ушам слышна ее неслышность.

Легка на высоте нелегкость.

Подвижна в небе неподвижность.

Очень тонко Дмитрий Ковалев дает понять невидимому другу о сложности, переменчивости судьбы, обстоятельств и удач, но сквозь зыбкость и подвижность мира поэт верит в надежное завтрашнее утро, в нужный час призвания. Поэт пытается как бы успокоить собеседника неопровержимыми доказательствами: