Оксана Разумовская - Уильям Шекспир. Человек на фоне культуры и литературы

Современному читательскому сознанию непросто принять тот факт, что человек со столь непритязательными жизненными установками и ничем не примечательной биографией сумел выразить в своем творчестве идеи и образы, сохраняющие свою актуальность уже пятое столетие. Скудость и противоречивость фактических сведений о жизни Шекспира в сочетании с завораживающей многогранностью и глубиной его произведений дают богатую пищу не только для академических изысканий, но и для псевдонаучных спекуляций. Однако полемика по поводу шекспировского вопроса и «сенсационные» открытия, выдвигающие все новых кандидатов на роль автора, не помогают современным читателям приблизиться к пониманию феномена Шекспира. Наоборот, его мифологизация или попытки найти более подходящую кандидатуру на роль автора «Гамлета» и «Отелло» лишает образ Шекспира цельности, он перестает восприниматься как историческая фигура и тем более личность. Псевдолитературоведческая игра «найди (придумай) своего кандидата в Шекспиры» приводит к тому, что образ драматурга распадается, превращается в поле для экспериментов и домыслов, своего рода филологический конструкт, отдаляясь тем самым от простых читателей, не вооруженных академическим багажом знаний (а Шекспир, вероятнее всего, писал именно для такой аудитории).

Еще одно препятствие, отделяющее современную аудиторию от подлинного понимания творчества Шекспира, – своеобразие языка драматурга, которое практически невозможно оценить и прочувствовать в переводе, хотя и для англоговорящих читателей тексты Шекспира требуют исторических и языковых комментариев и объяснения некоторых метафор и каламбуров. Даже школьникам, наверное, уже известен тот факт, что словарь драматурга насчитывал около восемнадцати тысяч слов, часть которых он придумал сам. Многие из его неологизмов успешно закрепились в повседневной речи и сейчас не вызывают подозрений в своем «художественном» происхождении (например, прилагательное fashionable, существительное watchdog, глагол to humour).

Богатство шекспировского словаря подпитывалось не только за счет удачных языковых экспериментов и окказионализмов, но и благодаря использованию различных пластов лексики – медицинской, юридической, научной, просторечной, – а также умению автора в каждом слове распознать и выявить его внутреннюю форму и потенциальную многозначность, обыграть их. К сожалению, ни один, пусть и самый одаренный, переводчик не может в полной мере сохранить всю красоту и изящество шекспировской словесной игры при передаче на другой язык. Бесчисленные попытки переводов, предпринятых на протяжении трех столетий в разных странах, показывают, что в поэзии Шекспира есть некий не поддающийся перекодировке компонент. Мы можем говорить о более или менее удачных переводах, о приближении к красоте и поэтичности оригинала, о созвучности шекспировскому стилю, и все же прочувствовать подлинную красоту шекспировского слога можно лишь на языке самого автора. Подобный феномен имеет также место в случае с Гете, А. С. Пушкиным, С. Есениным и другими великими поэтами, чье творчество взросло на благодатной почве народной культуры и родного языка.