Валерий Бондаренко - Юность длиною в сто лет. Читаем про себя. Молодежь в литературе XVIII – середины XIX века. 52 произведения про нас (с рисунками автора)

Но ведь даже главный «маньяк успеха» в 19 столетии Наполеон потерпел, в конце концов, поражение! В «Невском проспекте» у Гоголя повседневная жизнь выглядит сплошной провокацией, которой не стоит доверяться ни хрупкому художнику, ни бравому вояке…

Конечно, российская «специфика» отличает и нашу словесность. В первой половине 19 века страна отчасти искусственно задержалась в патриархальном укладе, щеголяла, так сказать, в прежних кюлотах и не желала признать, что уже плохо видит без «вольнодумных» очков. Эта общая отсталость и склонность непривычное «столичное» принять за реально значительное, «фитюльку за человека» – тема комедии «Ревизор». Да, время неумолимо идет вперед! Между «Ревизором» и «Горем от ума» пятнадцать лет разницы, но у Грибоедова косное общество, грозно насупившись, изгоняет из своих рядов умника, а у Гоголя уже заезжий пустомеля вокруг пальца обводит многоопытных уездных «традиционалистов».

Прежний мир ветшает на глазах, как мартовский сугроб. Даже в трилогии Л. Толстого «Детство. Отрочество. Юность», где мир персонажей ограничен детской, классной, бальной залой и университетской аудиторией, чувствуются (особенно в третьей части) веяния какой-то другой жизни, не отработанной еще дворянской традицией. Еще полнее и интеллектуально насыщенней прослеживает этот процесс Герцен в «Былом и думах». И именно индивидуализм в своем развитии позволит героям этих произведений быть такими психологически сложными, современными и убедительными, – тот самый индивидуализм, с которым всю жизнь будет бороться в себе Толстой и в обществе – Герцен…

К 1840-м годам прежний герой-романтик уходит в прошлое. Романтические иллюзии жестоко осмеиваются, жизненный опыт делает героя не злодеем или изгоем, а простым успешным обывателем – и история эта, убеждает нас автор, самая обыденная, обыкновенная («Обыкновенная история» Гончарова). В романе «Обломов» он создаст образ не просто типичный для своей эпохи и среды, но архетипичный, то есть базовый, основополагающий для национального характера.

Новое поколение писателей, с одной стороны, типизирует жизнь, с другой – тонко, точно и бесстрашно ее психологизирует. Один из шедевров зрелого Тургенева – повесть «Первая любовь» – написан о юности писателя, то есть где-то о 1830-х гг. Их мы сейчас воспринимаем костюмно, «археологически»: фраки, кринолины, вальсы, веера. Но вот смотрите: люди того времени имели те же психологические проблемы и «комплексы», что и многие наши современники. Впору б психоанализ к ним подключить…

Завершает эту главу повесть Л. Толстого «Казаки». В его главном персонаже и обстоятельствах, в которых тот пребывает, есть нечто общее с «Героем нашего времени». Но насколько другой толстовский Оленин рядом с лермонтовским Печориным, вполне самодостаточным индивидуалистом! Оленину мало себя, он стоит на пороге другого мира, жадно вглядывается в жизнь других людей, чуждых ему сословно, но гораздо более привлекательных, чем равные ему «господа»…

Или мы опять на пороге новых иллюзий?..

Есть легенда, что после премьеры «Недоросля» князь Г. А. Потемкин сказал автору: «Умри, Денис! (Лучше не напишешь)». Впрочем, возможно он изрек это после премьеры комедии «Бригадир». А может, это слова Г. Р. Державина. Бесспорно одно: без вмешательства Потемкина (однокашника Фонвизина и человека широкого) «Недоросль» вряд ли пробился б на сцену. Но таки пробился – и пережил настоящий триумф: зрители вскакивали с мест, стучали креслами об пол, швыряли туго набитые кошельки на сцену. Причем восторг вызывали не сочные реплики «злодеев», а скучные нам теперь нравоучения Стародума и Правдина. В них звучали обличения нравов двора, нам теперь мало внятные, но тогда бившие в цель пребольно.

Лишь через пять лет после премьеры в 1782 году «Недоросля» поставили при дворе: Екатерина хотела сделать этим подарок кузену автора и своему тогдашнему фавориту А. М. Дмитриеву-Мамонову. Но комедия, явленная вживе на сцене, так испортила ей настроение, что царица на целую неделю отставила фаворита от исполнения его фаворитских обязанностей.

Нет, не авторская ревность и зависть взыграли в ней, хотя г-жа Простакова выдает целые тирады отрицательной героини из комедии Екатерины «О время!». Виной всему была, вероятно, позиция самого автора – не в комедии, а в жизни. Фонвизин – доверенное лицо главного придворного оппозиционера графа Н. И. Панина, мечтавшего ограничить самодержавие в пользу высшей знати – тогдашних «олигархов». Панин к тому времени уже умер, но осадок в виде неприязни к Фонвизину у Екатерины остался [3] Что ж, автору так и не удалось при жизни выпустить в свет собрание своих сочинений. .