Владимир Даль: О НАРЕЧІЯХЪ РУСКАГО ЯЗЫКА.

Чтобы рѣшить эти довольно затруднительныя недоразумѣнья, я долженъ предварительно надокучить читателямъ разсмотрѣньемъ слѣдующихъ главныхъ вопросовъ:

1) Какія есть у насъ наречія и говоры, гдѣ именно и какія ихъ существеныя примѣты?

2) Какое правописанье должно быть принято въ словарѣ наречій, для ясности, однообразія и удобства?

3) Какой видъ долженъ быть приданъ словарю наречій, какимъ образомъ его расположить, для болѣе удобнаго употребленья?

Самый оглавокъ этотъ показываетъ, что здѣсь не будетъ речи о языкѣ малорускомъ; бѣлоруское же наречіе нѣкоторыми причисляется къ великорускому языку, другими также отдѣляется. Переходъ къ нему, впрочемъ, постепенный и граматика почти одна и та же, великоруская, съ наклонностію къ польской.

Всякъ изъ насъ и нехотя замѣтилъ, что въ нѣкоторыхъ губерніяхъ говорятъ па-масковски, свысока́, т. е. акаютъ, а въ другихъ, напротивъ, низкимъ говоромъ, владимірскимъ, на о, или окаютъ. Говоръ на о долженъ быть весьма древній; имена Труварусъ, Ингваръ передѣланы были искони въ Труворъ, Игорь. Это различіе извѣстно всякому, и оно самое существеное, хотя и далеко недостаточно для распредѣленія всѣхъ наречій [1] Сквернословная брань усвоена поголовно южнымъ племенемъ, наречіемъ а́кающимъ, высокимъ (Рязань, Тула, Орелъ, Курскъ, Воронежъ, Тамбовъ и пр.), а въ о́кающемъ, низкомъ, слышна только какъ изъятіе. .

Н. И. Надеждинъ отличаетъ напередъ два главныя наречія: понтійское и балтійское , по водораздѣлу, южное и сѣверное, или мало- и бѣлоруское. Первымъ говорили несторовскіе: угличи, тиверцы, дулѣбы, суличи, сѣверяне, поляне, горяне; вторымъ говорили, въ предѣлахъ бывшаго Литовскаго княжества: Бѣлая и Черная Русь (Ковно, Гродно, Минскъ, Могилевъ, Витебскъ, часть Вильны и Чернигова, Смоленскъ, часть Пскова); это несторовскіе древляне, дряговичи, полочане, кривичи, вятичи, радимичи. Рѣки Припетъ и Сожь (а Десна?) раздѣляютъ эти два колѣна, отъ которыхъ, при сліяніи съ чудскими племенами, далѣе на востокъ, образовался великорускій языкъ, раздѣлившійся на два наречія, по аканью и оканью.

На о говорятъ: въ древнемъ Новгородѣ, въ удѣлѣ Долгоруковичей, т. е. въ Суздалѣ, Ростовѣ, Твери, Бѣлозерѣ, Галичѣ-сѣв., Вел.-Устюгѣ, Костромѣ, Нижнемъ. На а: въ Рязани, а потомъ по Окѣ, составляющей взаимные предѣлы этихъ наречій, на нижнюю Волгу.

Примѣты этихъ наречій: Въ говорѣ на о, буква г произносится твердо или густо, какъ латинское g третье лицо глаголовъ кончаютъ на ъ и никогда не откидываютъ т: онъ хо́дитъ, любитъ; ч иногда походитъ на ц; ѣ иногда звучитъ какъ и.

Въ говорѣ на а: буква г произносится какъ придыханіе (латинское h), третье лицо глаголовъ кончаютъ на ь: онъ хо́дить, любить, даже любеть; а гдѣ ударенье на е, тамъ иногда т вовсе откидывается: онъ идё, везё, берё; буква ч произносится чисто, но вмѣсто щ иногда шт.

Замѣчанія эти дѣльны, но не всѣ вѣрны, и противу нѣкоторыхъ положеній нельзя не сдѣлать кой-какихъ замѣчаній. Если великорускій языкъ произошелъ отъ сліянія мало- и бѣлорускаго, и при этомъ говоры на а и о скрестились — первый прошелъ отъ запада черезъ Москву на югъ, второй съ юга на сѣверо-востокъ — то по-крайности нѣтъ никакихъ письменныхъ памятниковъ, которые бы дали намъ право предполагать, во время Нестора, присутствіе малорусовъ въ означенныхъ предѣлахъ. Напротивъ, исторія этому противоречитъ. Раздѣленіе великорускаго языка только на два наречія недостаточно. Утверждая, что рязанское наречіе приближается къ малорускому, а новгородское къ бѣлорускому, сочинителю слѣдовало развить ближе мысль свою, потому-что принятые имъ же самимъ главные признаки противоречатъ этому сходству: бѣлоруское и рязанское наречія, напротивъ, сходствуютъ между собою, по аканью, а малоруское и новгородское между собой — по оканью. Предполагаемое сочинителемъ стороннее вліяніе на малорускій языкъ Кавказа, и даже мѣстностей еще болѣе отдаленныхъ, не объяснено и остается темнымъ. Сѣверное и восточное наречія (новгородское и владимірское) дотого спутаны, что одинъ изъ важнѣйшихъ отличительныхъ признаковъ перваго, и вмѣсто ѣ , повидимому, приписанъ обоимъ; напротивъ, ц вместо ч можно слышать и въ говорѣ на а, напримѣръ, въ Нижнеломовскѣ и около Касимова. Въ новгородскомъ наречіи (на о) также иногда откидывается т въ третьемъ лицѣ глаголовъ, и говорятъ именно: онъ лю́би, и лю́бя, онъ хо́ди и проч.