1 ...6 7 8 10 11 12 ...19 В несколько «шкловской» формульной стилистике Тынянов констатирует расхожий («самый простой») и практичный «подход к вещи» – к канонизированному стиху XIX века как к замкнутому единству. Согласно косвенному упреку Тынянова, Ходасевич игнорирует или упускает из виду внутреннюю динамику этого стиха (перефразируя Тынянова, «вырезает середину») и берет для своей поэзии только внешнюю, стабильную оболочку («рамку»), столь любимую и узнаваемую читателем. Подобно тому как Есенин заимствует из романтизма и символизма готовую стиховую личность и предельно схематизирует и банализирует ее, подгоняя под нее стиховую эмоцию, так и Ходасевич перенимает из XIX века готовые «стиховые формулы» и «сгустки», пытаясь в эту статическую рамку поместить свой стих.
Само появление фигуры «рамки» как формы из уст формалиста Тынянова звучит негласным приговором: Ходасевич, не зная или игнорируя постулаты формализма, мыслит художественный текст дуализмом формы и содержания. Эта скрытая инвектива Тынянова отчасти проявляется в колком замечании, что «в стих, „завещанный веками“, плохо укладываются сегодняшние смыслы» 62 62 Там же.
. Ироничность этого пассажа состоит, с одной стороны, в том, что Тынянов здесь опять прибегает к перефразированной дихотомии формы (стиха, в который можно что-то уложить) и содержания («сегодняшние смыслы»), – и эту поляризацию он пародически вменяет Ходасевичу. С другой стороны, Тынянов артикулирует дименсиональное несоответствие «рамки» и укладываемых в нее смыслов, обращаясь к интертексту из самого Ходасевича. Тыняновская фраза «стих, „завещанный веками“» отсылает к формуле «язык, завещанный веками» из стихотворения «Не матерью, но тульскою крестьянкой…» 63 63 Ходасевич 2009: 125.
. Явными и скрытыми цитатами из Ходасевича Тынянов обнажает штативную формульную идиоматичность его поэтики и, соответственно, поэтологии 64 64 Возможно, в тыняновском высказывании есть и третья пародическая подтекстуальная отсылка – к статье Ходасевича «Окно на Невский» (1922). В этой статье Ходасевич патетически и многословно объясняется в любви к Пушкину, но тем не менее констатирует конец эстетики пушкинского периода и определяет художественный канон Пушкина как «кодекс форм прекрасных, но отживающих», в условиях изменившейся «жизн[и] и форм[ы] художества», по мнению Ходасевича, «нельзя и не надо превращать пушкинский канон в прокрустово ложе» (Ходасевич 1996a: 489–490). Призыв Ходасевича, на взгляд Тынянова, не был реализован практически. Имплицитно или непроизвольно Тынянов перекодирует поэтический императив Ходасевича («не превращать пушкинский канон в прокрустово ложе») в косвенное инвективное предупреждение самому Ходасевичу о том, что в пушкинский стих «плохо укладываются сегодняшние смыслы». Статья «Окно на Невский» была опубликована в журнале «Лирический круг», представлявшем одноименное литературное содружество «классицистов сегодняшнего дня» под предводительством Абрама Эфроса, в которое входил Ходасевич. Подробнее о Ходасевиче в «Лирическом круге» см. Андреева, Богомолов 1996: 571–572.
. При этом базовой проблемой является даже не сама классическая «рамка», а то, что она мыслится Ходасевичем как статическая, как «готовая вещь» без динамического ядра, как окостеневший и окаменевший, монументализированный и канонизированный сгусток.
Тыняновское описание Ходасевича корреспондирует со многими положениями другой ключевой работы 1924 года – с «Проблемой стихотворного языка». В ней Тынянов уже на первых страницах не без удовольствия констатирует, что знаменитая аналогия «форма – содержание = стакан – вино» изжита 65 65 Тынянов 2004: 8.
. В этой аналогии, с демонтажа которой, по сути, начался формализм, дефектна не пространственность сама по себе, а то, что «в понятие формы неизменно подсовывается <���…> статический признак, тесно связанный с пространственностью (вместо того, чтобы и пространственные формы осознать как динамические sui generis)» 66 66 Там же.
. Осознание и ощущение формы как непрерывной динамики («протекания», «изменения») и есть та самая «борьба» 67 67 Там же: 9.
, та самая схватка («mêlée») 68 68 Тынянов 1977: 172.
, в которой Ходасевич не участвует. Вместо этого он делает ставку на готовую «традицию», пусть и авторитетную, но – чужую.
Канонизированные чужие вещи предстают готовыми, и «нужна работа археологов, чтобы в сгустке обнаружить когда-то бывшее движение» 69 69 Там же.
. Фигура археолога – литературоведа, историка литературы – авторефлексивна. Именно это самосопоставление с археологией, высказанное в «Промежутке» в пассаже о Ходасевиче, Тынянов подхватывает и развивает в «Проблеме стихотворного языка». Там понятие «динамической археологии» используется для обозначения истории литературы как науки, перед которой стоит задача «обнажения формы» 70 70 Тынянов 2004: 17.
. «Археология» – это не только щепетильное очищение наносных слоев археологической кисточкой, для того чтобы увидеть «форму» найденной вещи (обнажение формы), но и исследование динамического «характер[а] литературного произведения и его факторов» 71 71 Там же.
. Эта понятийная перекличка между «Промежутком» и «Проблемой стихотворного языка» лишний раз иллюстрирует гетерогенную цельность тыняновской дикции этого периода, так называемые «научные» и «критические» работы резонируют, развивая и корректируя друг друга. Однако с моей стороны было бы опрометчиво придавать этим метафорическим понятиям терминологическую стабильность. Понятия Тынянова – не нормативные, а промежуточные точки опоры, провизорные протезы 72 72 О (динамическом) развитии понятийного и метафорического аппарата Тынянова в литературоведческих и критических статьях см. Ehlers 1992, конкретно о метафорах археологии и сгустков: Ehlers 1992: 139–140, 146. Характерно, что понятие «археологии», позитивно коннотированное в «Промежутке» и «Проблеме стихотворного языка», уже двумя годами позже станет негативным синонимом театральной реконструкции. В письме к Максиму Горькому, говоря о работе над «Кюхлей», Тынянов признается, что «главной задачей» для него было «дать людей эпохи, не археологически их реконструируя („археология“ в историческом романе ведет к ощущению актера, играющего в подлинном, взятом на прокат [sic] костюме), а как бы влезая в их положение» (цит. по: Доморацкая 1963: 455).
.
Читать дальше