Валентина Черняк - Слово. Словарь. Словесность - к 250-летию со дня рождения Ивана Андреевича Крылова. Сборник научных статей

Новая перспектива: свобода в жемчуге : У доктора Смирнова на виду золотой зуб . «Спрячьте его, а то реквизируют».

– «Я нарочно показываю, хочу поменять на навоз . Вот, братец мой, навозу-то ! Всё навоз и навоз !» — «Наверно, есть, петух , помните! нашел жемчужное зерно! » Доктор не понял меня и не мог понять (М. М. Пришвин. Дневники. 1920).

В числе векторов интертекстовой деривации следует отметить контаминацию, т.е. объединение или смежное положение фрагментов из разных источников. Распространенной будет, например, макротекстовая контаминация, в примере ниже – это объединение измененной скрытой цитаты из «Русалки» Пушкина ( Невольно к этим грустным берегам Меня влечет неведомая сила ) со словами из басни Крылова «Крестьянин и Работник»):

В писании сказано: Он ахнуть не успел, как на него медведь насел . Так и я: Ахнуть не успел, как уже невидимая сила опять влечет меня в таинственную даль . Сегодня еду в Петербург, оттуда в Берлин и так далее (А. П. Чехов – М. В. Киселевой, 11 марта 1891 г.).

Интертекстовая энергия басен Крылова, входящих в круг русской словесной культуры, направлена от исходной морали как основы произведения к вовлечению в явное или скрытое цитирование фрагментов, соотносимых с нарративными сопроводителями, косвенной событийностью, развитием разнообразных структурно-семантических парадигм и основана на определенной организации используемых единиц.

Итак, интертекстовая энергия басен Крылова направлена от исходной морали как основы произведения к вовлечению в явное или скрытое цитирование фрагментов, соотносимых с нарративными сопроводителями, косвенной событийностью, развитием разнообразных структурно-семантических парадигм, контаминированием, ассоциативной подвижностью и основана на определенной организации используемых единиц – векторами интертекстовой деривации. Показательно, что прошедшие два века показали последовательную преемственность и значительное типологическое сходство в череде бесконечных употреблений басенного слова Ивана Андреевича Крылова.

При изучении языка басен И. А. Крылова исследователи чаще всего обращаются к анализу лексических и фразеологических средств выражения, сближающих их с народным языком, отмечаются и анализируются вошедшие в русский язык крылатые выражения – их около 50 [см., Мокиенко, Сидоренко].

Однако отмечено также и то, что«несмотря на небольшой объём текста, а во многом именно благодаря этому, басни представляют интереснейший материал для изучения структурно-композиционного строения и смысловой организации отдельного жанра» [Полуянова 2001]. Как утверждает автор, значимым при этом оказывается когнитивный подход, внимание которого «обращено к процессам понимания и построения речевых сообщений» [там же].

Басня как жанр обычно определяется как короткое произведение в стихах или прозе, героями которой часто являются животные. Оно направлено на осмеяние человеческих пороков, недостатков общественной жизни, для него характерно наличие морали (в начале или конце текста).

В качестве главной композиционной черты басни традиционно отмечают ее двучленность. Одна часть представляет некий рассказ, вторая – моральный вывод из него. Обращение к изучению композиции басен Лафонтена и Крылова позволило исследователям отметить их общую черту: вторая часть – мораль не только подводит итог басенному сюжету, «но плавно входит в сам рассказ, частично декодируя аллегорию и подготавливая вывод: дидактическое воздействие становится более опосредованным и неоднозначным». К способам проявления этого взаимодействия отнесены такие явления, как«вариативность языка и тона изложения, присутствие остроумного и лукавого рассказчика, психологизм персонажей; драматургия сюжетной постановки» [Пушина 2012: 135].

Одним из приемов непосредственного «наслоения» смыслов названа риторическая фигура силлепс – «употребление одной и той же лексической единицы одновременно в прямом и переносном значении» [там же, со ссылками на Выготского (1986:157) и Гака (1996)]. Это положение получает уточнение: «Используя грамматико-синтаксические механизмы встраивания силлепса в текст, Крылов располагает его в ударных элементах строфы или стиха, что обеспечивает внимание и правильное декодирование приема» [139].