Фаддей Зелинский: Еврипид и его трагедийное творчество: научно-популярные статьи, переводы

Возвращаясь к высказанной в начале этих заметок мысли о влиянии материала на автора, составитель должен распространить ее и на свой подход к формированию данной книги, которая отличается истинно еврипидовской прихотливостью. Разумеется, прихотливость эта вынужденная. Поскольку собственных указаний Зелинский не оставил, мне пришлось опираться на имеющийся материал и ориентироваться по мимолетным намекам, позволяющим судить о том, из чего он сам мог бы сложить подобный сборник.

Это, прежде всего, те статьи, которые были написаны специально для «Театра Еврипида» и опубликованы параллельно в периодике. Таковых четыре 8 8 Послегомеровская Андромаха и трагедия о ней Еврипида. Гермес, 1915, № 2. С. 29–36, № 3, С. 55–61; Легенда Кургана Псицы. Вестник Европы, 1915, № 4. С. 85–103; Дионис в религии и поэзии. Русская Мысль, 1915, № 7, с. 1–21; Алтарь Милосердия («Сентиментализм» и «реализм» в древнегреческой политике) . Русская Мысль, 1916, № 9. С. 41–69. . Это, затем, упомянутые выше статьи прежних лет, числом пять. А для полноты характеристики не охваченных этими статьями трагедий пришлось привлечь, во-первых, материал комментариев к «Театру Еврипида», а во-вторых – другие книги Ф. Ф. Зелинского 9 9 Овидий. Баллады-послания. Перевод со вступительными статьями и комментарием Ф. Ф. Зелинского . М.: М. и С. Сабашниковы, 1913; Античный мир. Том I. Эллада. Ч. 1. Сказочная древность . Пг.: М. и С. Сабашниковы, 1922–1923; Иресиона. Аттические сказки. Вып. 1. Тайна Долгих скал. Пг.: М. и С. Сабашниковы, 1921. . Этот пестрый и разнородный материал представляет собой яркие и живые иллюстрации к мифам, лежащим в основе той или иной трагедии Еврипида. Их включение в книгу там, где это возможно и целесообразно, обусловлено тем, что автор постоянно по ходу изложения дает отсылки к прежним своим публикациям, имея в виду, что они найдутся если не под рукой, то на книжных полках его читателей. Нынешний читатель в большинстве своем такой возможностью не располагает, поэтому соответствующий материал представлен ему на страницах нашей книги.

Открывается она двумя вводными очерками, один из которых посвящен Еврипиду, а другой – его переводчику И. Ф. Анненскому. Первый взят из упоминавшегося выше 17 тома Нового Энциклопедического словаря и дополнен некоторыми фрагментами из «Древнегреческой литературы эпохи независимости» 10 10 Ф. Ф. Зелинский. Древнегреческая литература эпохи независимости. Ч. 1. Общий очерк. Пг.: Огни, 1919. ; второй – из журнала «Аполлон» 11 11 Иннокентий Федорович Анненский как филолог-классик. Аполлон, т. 4, 1910, 15 января (Хроника. С. 1–9). .

Основной раздел – «Театр Еврипида» – по структуре соответствует расположению трагедий в каждом из томов: по четыре в первых двух томах и три – в третьем. Завершается этот раздел статьями о несохраненных трагедиях, которые должны были войти в неопубликованный VI том.

В конце книги помещено приложение, содержащее материалы о сатирической драме у Еврипида и – в большей степени – у Софокла. Их включение в книгу соответствует неосуществленному замыслу автора.

Как и в предыдущей нашей книге «Софокл и его трагедийное творчество», перевод на современную орфографию, а также некоторые сокращения выполнены составителем.

Сноски, если не указано иное, принадлежат Ф. Ф. Зелинскому.

Цитаты из гомеровских поэм приводятся в классических переводах Гнедича («Илиада») и Жуковского («Одиссея»); другие иноязычные цитаты, если это не оговорено особо, даются в авторском переводе. Пометки служебного характера, связанные с текстом конкретных произведений, составителем опущены.

Древнегреческие имена даются в написании Зелинского, которое в некоторых случаях отличается от ставшего впоследствии общепринятым. Исключения, ради удобства современного читателя, сделаны лишь для самых распространенных.

Младшим членом трагического триумвирата в Афинах был Еврипид (480–406). Родившись в самый год Саламинской битвы, он был эпигоном освободительной войны; его творчество обнимает эпоху Перикла и Пелопоннесскую войну, до конца которой он умер почти одновременно с Софоклом. Они были, таким образом, современниками и соперниками; но то софистическое движение, о котором речь будет ниже, отпрянувшее от окрепшего и законченного уже мировоззрения Софокла, отразилось на впечатлительной душе младшего поэта и сделало ее, в отличие от олимпийской уравновешенности первого, вечно ищущей, неудовлетворенной и раздвоенной. Этим он ближе нам; но и эллинам вселенской эпохи был он ближе, хотя и по другой причине, о которой будет сказано впоследствии. Они его читали усерднее, чем кого-либо из трагиков.