Ирина Лукьянова - Экспресс-курс по русской литературе. Все самое важное

В XIV веке укрепляется Московское княжество; оно ищет себе союзников среди других христианских стран. Русская церковь возобновила контакты с православными церквями других стран, стала связываться с византийскими, сербскими, болгарскими монастырями – и обнаружилось, что за время культурной изоляции Руси в богослужебных практиках разных православных церквей и в их правилах оформления книжных текстов накопились существенные различия. Митрополит Киприан, родом из болгар, старался добиться единообразия с южнославянскими христианами: при нем стали заново переводить богослужебные книги, а старые выправлять. Появились новые нормы оформления рукописей – новые правила орфографии, определенные знаки препинания (например, точки с запятой для обозначения паузы). Пришел в русскую литературу и новый стиль, который получил название «плетения словес», или «стиля второго южнославянского влияния» (первое южнославянское влияние пришлось на домонгольский период). Западная и Юго-Западная Русь при этом, скорее, ориентировались на западных славян и испытывали польское и чешское влияние.

Европа в это время была охвачена культурным подъемом, который у исследователей получил название Проторенессанса, или Предвозрождения. Русь, возвращаясь в европейскую культурную стихию, не могла не испытать его влияния. Д. С. Лихачев в своих исследованиях утверждает, что и русской культуре конца XIV–XV веков свойственны черты Предвозрождения (правда, не все исследователи древнерусской литературы с ним согласны). Что же это за черты? Прежде всего, это постепенная секуляризация культуры (обмирщение, отход от церкви), интерес к миру вокруг и к человеку, внимание к человеческим чувствам – по сути, открытие эмоциональной сферы.

Литература еще не умеет изображать характер: человек по-прежнему или хороший, или плохой, и то, хорош он или плох, определяется его личным выбором между грехом и святостью, добром и злом. Однако герои уже способны переживать сильные чувства: они радуются, печалятся, льют слезы, влюбляются. Они перестают быть только условными фигурами: доблестный князь, добродетельная княгиня, воин, святой – в них просыпаются люди. Но о человеческих чувствах нельзя говорить величественным языком предыдущей эпохи – нужен новый язык, более гибкий, живой. Именно такую возможность дает стиль «плетения словес» – литературный слог, насыщенный внутренними аллитерациями и ассонансами, параллелизмами, повторами, перекличкой однокоренных слов. Он дает возможность нагнетать и ослаблять напряжение, добиваться сильного эмоционального воздействия на читателя, особой музыкальности текста. Нельзя сказать, чтобы эти стилистические приемы не были знакомы древнерусской литературе раньше: некоторые исследователи находят приметы этого стиля, восходящего к византийской традиции красноречия, у домонгольских авторов – таких как Кирилл Туровский или митрополит Иларион; много образцов такого слога найдется и позднее, в XVII веке. Но своего расцвета этот стиль «плетения словес» достигает в творчестве авторов житий русских святых – Епифания Премудрого и Пахомия Логофета (Пахомия Серба).

Вот, например, отрывок из Жития Сергия Радонежского, написанного Епифанием Премудрым:

«Этот прекрасный и замечательный отрок еще некоторое время жил в доме родителей своих, мужая и укрепляясь в страхе Божьем: к детям играющим он не ходил и с ними не играл; бездельникам и суетным людям не внимал; со сквернословами и насмешниками он совсем не общался. Он только лишь упражнялся в славословии Бога и тем наслаждался, в церкви Божьей он прилежно стоял, на заутреню, и на литургию, и на вечерню всегда ходил и часто читал святые книги» [9] Перевод М. Ф. Антоновой и Д. М. Буланина. .

Епифаний Премудрый старался показать, что святой, о жизни которого он рассказывает, – особенный человек, не такой, как обычные земные люди, – а потому и язык повествования – тоже необычный, непохожий на бытовую речь; потому в тексте столько отсылок к библейским текстам: ведь надо показать, что речь идет о настоящем праведнике, таком же, как библейские праведники. Удивительное мастерство Епифаний демонстрирует в Житии Стефана Пермского – живом, узорчатом, одухотворенном:

«Помолясь Богу, раб Божий Стефан решил заложить по молитве святую Божию церковь. Таковая церковь была основана и поставлена, та, которую оградил он превеликой верою и теплотой безмерной любви, которую воздвиг чистой совестью, которую создал горячим желанием, которую украсил всяческими украшениями, «как невесту добрую и нарядную», которую наполнил всем, что должно быть в церкви, которую по завершении строительства освятил великим освящением, которую создал высокой и прекрасной, которую обустроил красиво и хорошо, которую украсил вправду чудно и дивно» [10] Перевод Е. Г. Водолазкина, Н. Ф. Дробленковой, Л. С. Шепелевой. .