Наталья Доброхотова-Майкова - «Лев Толстой очень любил детей…». Анекдоты о писателях, приписываемые Хармсу

С Володей Пятницким я познакомилась в 1956–1957 году, мы учились на одном курсе на химфаке МГУ. С химфака он вскорости ушел, но у нас в доме бывал, влюбился в мою сестру Таню [2] Татьяна Александровна Доброхотова-Майкова (р. 1945) – художник-иллюстратор. Подробнее о семье Доброхотовых-Майковых (и их вкладе в русскую культуру) см. тут . , школьницу. Я химфак закончила, но по специальности работать очень быстро прекратила – стала иллюстрировать книги. Володя тоже стал художником – но другого масштаба, хотя тоже подрабатывал графиком-иллюстратором. Был он красив, застенчив, высокомерен, оригинально остроумен и очень, очень беден. Работ от него осталось немного, живописи всего ничего.

Разные вещи происходили в жизни, чуть было не произошла атомная война в 1962-м, мы уехали из центра, с улицы Маркса – Энгельса [3] Ныне Малый Знаменский переулок, про этот дом подробней см. тут . , в Метрогородок, многих друзей то теряли, то находили. В 1971 году у Тани с Володей родилась дочка. Мы, свободные художники, сидели дома и развлекались творчеством, как могли. Так и эта книжечка появилась – зимой 1971–1972 годов.

Наталья Доброхотова-Майкова в молодости

От бесчисленных баек того времени про Кузьмича (Лукича) и Василий Иваныча «Веселые ребята» тем и отличаются, что были сразу задуманы как письменные тексты с картинками. Даже некоторым образом заказаны. Это грустная история.

Было в Москве такое славное место – редакция журнала «Пионер». Редактором журнала была Наталья Владимировна Ильина, уникальная личность и уникальный редактор, 30 лет на посту, говорят, это рекорд. Уникального редактора вызвали в ЦК ВЛКСМ и сказали: «Что это вы, Наталья Владимировна, все сидите и сидите? У нас человек пять лет вашего места дожидается!» (Потерпел бы еще чуток, но Н. В. позволила себе лишнее, напечатала кого не следует – кажется, Каверина, он что-то там не то подписал. Заждавшимся был несчастный Фурин, он после спился и выпрыгнул из окна своего кабинета. С 11-го этажа.) Наталья Владимировна, конечно, сейчас же ушла на пенсию. Все понимали, что ни Н. В., ни журнал друг без друга долго не проживут. Многим предстояло искать новую работу, мне в том числе, – была внештатным художником, в «Пионере» у меня был более-менее постоянный заработок и много друзей.

Крушение отмечали с размахом. Редакция, бывшие сотрудники, любимые авторы (все сплошь знаменитости) втайне составили для Н. В. памятный рукописный номер журнала. Получилась замечательная книга, очень смешная.

Нам с Пятницким досталась рубрика «Любимая папка Коллекциани-Собирайлова», крошечная, в четверть полосы. Она появилась незадолго до этого, вел ее Евгений Рейн, откапывал где-то анекдоты про великих писателей, в основном, кажется, Марка Твена. Пушкин тоже присутствовал. Пятницкий рисовал к этим анекдотам графические миниатюры чуть побольше почтовой марки.

Этот раздел мы и воспроизвели. Сочинили две пародии:

«Федор Михайлович Достоевский хотел научиться показывать карточные фокусы и репетировал перед женой, пока несчастная женщина не потеряла терпение и не крикнула мужу: – Идиот! – подсказав тем самым сюжет знаменитого романа».

«Гоголь ни разу не видел оперу Пушкина «Борис Годунов», а очень хотелось. Вот он переоделся Пушкиным и пошел в театр. В дверях столкнулся с Вяземским, а тот и говорит: – Что это у тебя сегодня, Alexandre, нос, как у Гоголя, право!»

Приблизительно так, насколько помню.

Эти тексты, как говорится, в основное собрание не вошли, рисунки тоже. Все это происходило летом 1971 года.

Потом мы не могли остановиться. Стоило открыть рот, новая история возникала как бы сама. При этом, как нарочно, под рукой оказался блокнот подходящего размера. Кажется, его выдали на конференции кому-то из знакомых, а он мимоходом оставил у нас. Все, что сочинялось, записывали сразу набело, и так же Пятницкий рисовал картинки. Все рисунки – его. Текстов, кажется, моих больше. Есть общие. Мои, как правило, длиннее, Володины – гениальнее.