Михаил Панов - И все-таки она хорошая!

и так далее,

и так далее,

и так далее —

пусть они все запомнят правила. Правила примерно одного и того же типа: если слышу в своем произношении то-то и то-то, значит, пишу совсем иное.

Так сделать можно, но от фонетической орфографии ничего у нас и не останется. Вместо единственного правила надо заучивать десятки их, и довольно сложных. Плохое получилось упрощение письма.

Притом эти правила окажутся различными для различных говоров. Надо будет перевести свое произношение в литературное и литературное уже записать. Правила перевода для разных говоров неодинаковы: чуть ли не для каждого придется создавать свой учебник.

Можно вопрос решить круто: приказать, чтобы все говорили одинаково литературно. И неукоснительно требовать… Тогда бы все стали (при фонетической орфографии) писать одинаково.

Языку нельзя наобум приказывать. Он слушается только таких приказов, которые согласны с его внутренними законами. Пытаться отменить действие этих законов — бесполезное дело. Когда укрощают реку, воде не говорят: перестань быть текучей или теки снизу вверх. Укротить ее можно только используя ее собственные законы и свойства.

Один из важнейших законов языка — постепенность его развития. По словам Бодуэна де Куртене, язык не терпит «головоломных скачков и революций».

Ни по чьему приказу язык мгновенно не изменится, даже в мелочах. Казалось бы, чего проще — запретить то или иное слово. Павел I специальным указом положил запрет на слова представитель, стража и др. Некоторые из этих слов напоминали ему о неприятных событиях в революционной Франции, другие просто почему-то не понравились. Помогло ли запрещение? Нисколько; оно вызвало только веселые издевательства современников. Один из них так шутил в письме к другу: «посылки на почте расшиваются и осматриваются… так надобно остерег… ох! окарауливаться». Конечно, если слово стража запрещено, то и слово остерегаться, исторически связанное с ним, тоже запрещено.

Позднее Николай II вздумал изгнать из русского языка слово интеллигенция. Ничего бы из этого, конечно, не получилось: язык не подчиняется приказам Угрюм-Бурчеевых.

Вот как: даже с одним словом нельзя справиться, нельзя его выбросить из языка по своему произволу. Что же говорить о произношении!

Вы предлагаете в короткий срок, по приказанию, переучиться говорить всем, кто не владеет литературным языком? Попробуйте сами говорить, например, диссимилятивно якая. Не забывайте о четырех условиях, которые определяют звуки при диссимилятивном яканье. Попробуйте поболтать с приятелем, правильно применяя законы яканья в речи.

Значит, разговаривая, надо умело и быстро определять предударные слоги.

Притом мгновенно установить, мягкий согласный впереди гласного в этом слоге или же твердый.

Если мягкий, то тут же надо обратить внимание, что в ударном слоге. Когда под ударением [а, е], то в предударном произносите [и] (образец: систра, систре).

Когда же под ударением [и, о], то в предударном пусть будет[а] (сястрица) [33] Это суджанский тип диссимилятивного яканья. . И не забывайте: [у] никогда не меняется; и не забывайте о чередованиях с [и]!

Сомневаюсь, чтобы у вас получилось настоящее диссимилятивное яканье (если только над каждым гласным вы не станете думать по полчаса). А это лишь одна черта говора — и то как трудно ею овладеть! Со временем можно, а сразу, за месяц, за полгода — трудно, даже если очень стараться. Слишком много будет ошибок; для вас-то они незаметны, а тем, кто владеет суджанским говором, они будут резать ухо.

«Ну что ж, — скажет, может быть, иной читатель. — Это диалектным произношением так трудно овладеть. А ведь надо-то литературным! Это гораздо легче!» Уж не потому ли, что это ваше произношение, дорогой читатель?

Дорога от литературного произношения до диалектного так же длинна и трудна, как от диалектного до литературного. Наше произношение вовсе не просто: овладеть им нелегко. Мы давно усвоили его, привыкли к нему, и поэтому сложность законов, которым подчиняется литературное произношение, нам незаметна. Оно автоматизировалось, так же как автоматизировалось произношение у диссимилятивных якальщиков.

Автоматизированный навык быстро не разрушишь; быстро не создашь вместо пего новый автоматизированный навык. Это дело долгого времени. Конечно, когда-то говоры исчезнут, останется только литературный язык. Надо помогать им быстрее исчезнуть. Но нельзя надеяться, что это случится в ближайшее время.