Виктор Бочков - Островский в Берендеевке

Ладыгино – старинная деревня, существовавшая, по крайней мере, с начала XVII века. Но все ближайшие селения входили в щелыковскую вотчину, а Ладыгино нет. Правда, и оно первоначально принадлежало Кутузовым, но в первые десятилетия XVIII века попало по женской линии в руки других помещиков: Кроминых, Пасынковых. При Островских деревня принадлежала никогда в ней не жившим князьям Вадбольским. Была она невелика – из 13 изб часть образовывала «порядок», а остальные стояли врассыпную на ее южной стороне, над склоном к Куекше. Ладыгинцы традиционно состояли в конфликтах с обитателями Щелыкова, а причин для них у соседей было много: ссоры за межи, потравы, порубки. Поэтому и на службу в усадьбу ладыгинских жителей никогда не нанимали, не сдавали им в аренду и щелыковских угодий. В самой деревне своей помещичьей усадьбы не было, крестьяне же находились в родстве между собой, принадлежа к коренной туземной фамилии Беликовых.

Деревенская улица упирается в широкий овраг, разделивший Ладыгино на две части. При Островских никаких строений за оврагом не было, а сразу начинался высокий и чистый сосновый бор. Этот сосняк вырубали уже в 1940-е годы, когда на вырубке стали строить избы местные крестьяне и московские дачники: Бастыревы, Галкины, Ягодкины, Жаровы, Фураевы, Садовские и др.

Западная околица Ладыгина выходит в поле, ограниченное слева крутым обрывом над Куекшей, края и склон которого ощетинились соснами и елями, а справа окаймленное дорогой на Марково. Поле засевают попеременно то льном, то клевером, и летом оно, цветущее, очень красиво. Никольская тропка то ныряет в сосняк, прижимаясь к обрыву, то чуть остраняется от него. Затем она сваливается в последний овраг, самый огромный и, конечно же, самый живописный в окрестностях Щелыкова. Помимо хвойных деревьев, в нем много черемухи и рябины, земля выстлана мхом и папоротником. По склонам оврага и по его дну, над ручьем, торопившимся в близкую Куекшу, перекинута деревянная трехмаршевая лестница с перилами. Построили ее в пятидесятые годы для удобства шествующих в Бережки туристов. В прошлом веке овраг пересекала узкая тропинка, ступенями на спуске и подъеме служили корни деревьев, а перилами их нижние ветви, и лишь через самый ручеек был переброшен вибрирующий жердяной мосточек. Поэтому в последние годы, когда и подъемы-тягуны стали непосильны, и на неверных жердочках он не мог удержаться, Александр Николаевич вынужден был с грустью отказаться от этого пути.

Бережки уже рядом, но с лестницы их пока не видно за купой деревьев по гребню оврага, в которую с той стороны уткнулся плетень от крайнего «дома Соболева».

Всегда с радостью навещал Островский и Кудряево, и Высоково, и Сергеево, с охотой ходил в Покровское, но именно Бережки имели для него особую притягательность. Не только потому, что похоронил здесь отца. Александр Николаевич и до 1853 года прикипел сердцем к этому тихому и уединенному селению, нимало не похожему на окрестные деревни. Ивановский журналист Михаил Артамонов посетил Бережки почти через сорок лет после смерти драматурга. «Бережки – погост, – зафиксировал он. – В нем всего четыре двора: священника, дьячка, сторожа и крайний столяра и мастера по иконостасам – Ивана Ивановича Соболева». Так же все было в Бережках при Островском, так же все и теперь, лишь в домах – их пять – живут местные крестьянки да московские актеры-дачники. В крайнем же доме ныне музей. Расположенный на околице погоста при спуске в глубокую лесистую долину, он первым встречает прохожих, эффектно начиная перспективу короткой улицы с вековыми березами и белой церковью.

Сам дом – заурядный крестьянский. Изба с крутой двускатной крышей под дранкой, с белыми резными наличниками небольших окон, совсем простенькими, естественно сливается с окружающим пейзажем. Погост стоит на высоком берегу Куекши, и от дома Соболевых спускается к реке пологий луг. Тут же внизу и колодец.

Поднимемся из оврага, пройдем мимо плетня и фасада дома, обогнем его и вступим на крылечко под навесом. Что же, типичная костромская изба: два сруба зимней и летней половин, разделенные сенями, торцовые стены которых образованы выпуском бревен сруба задней избы. Задняя стена имеет разделенную на две части подклеть, поэтому пол здесь поднят и входят в нее по лесенке из сеней. Дом строил сам хозяин, Иван Викторович Соболев, в 1870-х годах.

Здешние жители – потомки черносошных крестьян, смешавшихся с первонасельниками края – меря. Еще в мае 1848 года в первый приезд в Щелыково Островский отметил, что тут «каждая мужицкая физиономия значительна (я пошлых еще не видал)», и восторженно воскликнул: «А какой народ здесь!» 10 мая он записывает в дневник: «Я начинаю привыкать к деревне, я обошел почти все окрестности, познакомился кой с кем из мужиков…» Именно с этого времени началась дружба драматурга с доброй дюжиной местных крестьян.