Олег Сыромятников - «И слово плоть бысть…» Вопросы православной поэтики

Даже непосредственно после изгнания из рая люди были намного ближе к Богу, чем современное человечество. Они еще не отгородились друг от друга и Отца достижениями научно-технического прогресса и в каждом движении природы видели проявление Божественной воли, с трепетом и восторгом наблюдая ее в действиях трех великих сил – красоты, добра и истины . Стремление понять их тайну привело к возникновению философии, выразившей в понятиях то, что человек уже знал чувством: три силы, лежащие в основе мироздания, имеют один и тот же источник, а значит, это одна сила, которая в разные моменты жизни воспринимается человеком как красота , как добро или как истина . И каждая такая встреча становится для него источником счастья – необычайно яркой и сильной радости от достижения единства с чем-то таким, чего нет в обычном земном мире и что несравнимо с удовольствием или наслаждением от удовлетворения телесных или душевных потребностей. Это значит, что счастье имеет духовную природу и не может быть достигнуто ни физическими, ни интеллектуально-эмоциональными сред ствами.

Открытие закона триединства истины, добра и красоты позволило античной философии на шаг подойти к тому, чтобы сказать последнее слово: Бог один и един, но проявляется в мире по-разному [51] Это дало возможность святому Иустину Философу (II в.) назвать Сократа и Платона «христианами до Христа». . Впоследствии христианство очистило эту идею от языческих предрассудков и сформулировало принцип, согласно которому каждый элемент триады истина – добро – красота , отличаясь внешне, единосущен двум другим, ибо источник у них один и тот же – Бог. Действия Бога в мире постоянны, непрерывны и многоразличны, а их восприятие человеком то как красоты , то как истины , то как добра обусловлено, с одной стороны, желанием глубже и полнее понять себя, мир и Бога, а с другой – ограниченностью человеческого познания. Каждый раз, сталкиваясь с проявлением одной из этих сил и восходя к ее первоисточнику, человек обязательно открывает и две другие. Таким образом, говорит Л. И. Сараскина, «художник, отыскивая красоту в мире, совершает познание Бога, ее создавшего» [52] Сараскина Л. И. «Достоевский жил с нами всё это время…» // Фудель С. И. Наследство Достоевского. М., 2016. С. 36. .

Христианство дополнило и сделало более ясными открытия древнего мира, в котором не было понятий, способных адекватно описать и объяснить духовную реальность. Найдя в Боге источник всей красоты мира, оно назвало Его изначальной красотой, «художником и строителем» (Евр. 11, 10) всей видимой земной красоты: «Одного просил я у Господа, того только ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей, созерцать красоту Господню и посещать храм Его» (Пс. 26, 4); «Дело Его – слава и красота, и правда Его пребывает вовек», – говорит царь-псалмопевец Давид (Пс. 110, 3). Проникновенным поэтическим словом обращается к Богу святой Августин Аврелий: «Поздно полюбил я Тебя, Красота, такая древняя и такая юная, поздно полюбил я Тебя! Вот Ты был во мне, а я – был во внешнем и там искал Тебя; в этот благообразный мир, Тобой созданный, вламывался я, безобразный! Со мной был Ты, с Тобой я не был. Вдали от Тебя держал меня мир, которого бы не было, не будь он в Тебе. Ты позвал, крикнул и прорвал глухоту мою; Ты сверкнул, засиял и прогнал слепоту мою; Ты разлил благоухание Свое, я вдохнул и задыхаюсь без Тебя. Я отведал Тебя и Тебя алчу и жажду; Ты коснулся меня, и я загорелся о мире Твоем» [53] Августин Аврелий, блж. Исповедь. М., 2005. С. 354. .

Бог является единственным источником всякого добра в мире, абсолютным добром. Он является также и абсолютной истиной, и абсолютной красотой. Поэтому в красоте всегда есть добро и истина , в добре – красота и истина , в истине – добро и красота . А значит, красота – это то, что делает человека добрым и мудрым, добро – это то, что дает человеку мудрость и красоту, а истина – то, благодаря чему человек становится красивым и добрым. В силу единосущности этих Божественных энергий только постоянное, полное и непрерывное соприсутствие двух из них в третьей служит доказательством ее подлинности. В противном случае появляется неполноценный суррогат: вместо красоты – красивость, вместо истины – правдоподобие, вместо добра – «разумный» эгоизм. Однако настоящая истина не может быть злой и безобразной, настоящая красота не может быть злой и лживой, настоящее добро не может быть лживым и безобразным [54] Об этом говорит Ф. М. Достоевский словами князя Мышкина, смотрящего на портрет Настасьи Филипповны: «“Удивительно хороша!”…На портрете была изображена действительно необыкновенной красоты женщина. <���…> “Это гордое лицо, ужасно гордое, и вот не знаю, добра ли она? Ах, кабы добра! Всё было бы спасено!”» (Указ. изд. Т. 8. Идиот. С. 27, 32) Мышкин понимает, что если источник этой красоты не в Боге, то она может стать причиной многих бед. .