Леонид Фризман - Остроумный Основьяненко

Скрытую реакцию на обрушившиеся на него нападки можно уловить и в одном из последующих писем к Плетневу, где Квитка разделяет его «священную обязанность блюсти высокое, благородное, святое русское слово от растления восставших на него единоплеменников и иноплеменников и как будто давших себе клятву употребить все, чтобы исказить его совершенно. О, да поможет Вам бог на священном поприще! Действуйте, мужи благородные. <���…> Да повелено будет единственно Вашему сословию рассматривать изданное и давать ему суд и оценку, а недостойное гнать и не выпускать в свет. Это не будет стеснение, угнетение произвольное – это мера для общего спасения. Не ропщет никто, если удерживают идти по опасному льду, въезжать в зараженные места, так точно и здесь. Безумец посетует, что его удерживают от делания глупостей, часто для всех зловредных, но сколько благомыслящих возблагодарят за такую спасительную меру и за подвиг неоценимый. Тогда только очистится наша литература, кощунство истребится, слово русское восстанет во всем своем величии, чистоте и славе» [178].

По понятным причинам Квитку особенно интересовало и волновало отношение к его роману Жуковского, которому он был посвящен. Он писал Плетневу: «…Мне бы очень желалось знать что он (Жуковский. – Л. Ф. ) скажет вообще о „Столбикове“. Равно и о мнениях людей здравомыслящих и прямо видящих вещи: как ими принят „Столбиков“?» [179]А самого Жуковского просил принять «в снисходительное внимание» «моего гонимого судьбою „Столбикова“» [180].

Скажем прямо, называя свой роман «гонимым», Квитка несколько заострял ситуацию: наряду с критическими, он заслужил и одобрительные оценки. «Современник», на страницах которого появились отдельные главы, сопроводил их публикацию лестным отзывом, приведенным нами выше: «Это первая часть Столбикова, заключающая в себе тридцать пять глав самых живых, веселых, трогательных, словом – интереснейших рассказов», – и подчеркнул именно правдивость произведения, достоверность описанных в нем лиц и ситуаций: «Черты нравов самые верные» [181]. Одобрительно отозвался о романе Ф. А. Кони, назвавший Квитку в своей рецензии, напечатанной в «Литературной газете», одним из «самых оригинальных и талантливых наших писателей» [182]. Доброжелательный интерес к роману проявил и Н. А. Некрасов, осуществивший вместе с П. И. Григорьевым и П. С. Федоровым ее драматургическую переработку и привлекший к этому самого Квитку.

Особого внимания заслуживает рецензия Белинского. Критик, питавший к Квитке глубокую симпатию и сказавший о нем больше теплых слов, чем кто-либо из его современников, оценил это произведение критически, но именно потому, что хотел и ждал от него большего: «Не понимаем, что за охота такому почтенному и талантливому писателю, как г. Основьяненко, тратить время и труд на изображение глупцов, подобных Столбикову. Петр Столбиков сам, от своего лица, рассказывает историю своей жизни и в этом рассказе не всегда бывает верен собственному характеру: из пошлого глупца, идиота, иногда вдруг становится он умным и чувствительным человеком, а потом опять делается глупцом. В поступках он также противоречит самому себе: то умно управляет имениями помещиков, то, сделавшись предводителем дворянства, подает губернатору проект о истреблении саранчи таким образом: пусть она ест хлеб, должны в это время оборвать у ней крылья, – или что-то в этом роде…» [183]

А закончил словами, в которых ставил Квитке в пример самого же Квитку: «Воля почтенного автора, а право, он хорошо бы поступил, если б, вместо того, чтоб повторять свои повести, принялся за такие очерки исторических лиц, как его „Головатый“ – эта поистине превосходная статья, обличающая в авторе большое дарование. Несколько таких статей – и за автором было бы упрочено почетное место в нашей литературе…» [184]

Интересно отметить, что дореволюционные издатели Квитки единодушно вычеркнули этот роман из его творческой биографии. В отличие от «Пана Халявского», он не только не выходил отдельными изданиями, но и не включался в собрания сочинений: после первой публикации он был «забыт» на 90 лет и лишь в 1931 г. стал доступен читателю и впервые подвергся текстологическому и научному анализу усилиями видного украиноведа И. Я. Айзенштока.

В творческой биографии Квитки не трудно указать множество произведений, в которых он выступал как писатель, значительно количество и таких, которые принадлежат перу историка. Но особого внимания заслуживают те, надо сказать, нередкие случаи, когда, обращаясь к изображению исторических событий и лиц и сохраняя достоверность в изображении прошлого, максимально ограничивая или даже отказываясь от элементов творческого вымысла, он в полной мере оставался писателем. Именно такой является повесть «Головатый», опубликованная в 1839 г. в шестом томе «Отечественных записок» и снабженная там скромным подзаголовком «Материал для истории Малороссии».