Леонид Фризман - Остроумный Основьяненко

Здесь Квитка прибегает к характерному для него приему, цель которого – помочь нам ощутить авторский взгляд на события и их участников. Он восклицает: «Ах, Ивга, Ивга! Чего ты так долго у соседки засиделась? Какое дело тебя удерживает там? Пока ты там занималась, дома что делается? Приди, посмотри!» А делалось там вот что. Старик Макуха, вернувшись домой навеселе, вошел в светлицу и… «Господи милостивый! Что это такое?.. Макухин сундук отперт, разбитый замок лежит подле, на полу… над сундуком стоит… Левко! Нельзя сказать, он или подобие его!.. Бледный чрезвычайно, глаза закатились… В руке держит мешок с деньгами, другая рука полна целковых… И, верно, уже не первую пригоршню потянул из мешка, потому что кругом его на полу лежат все целковые».

Естественно, Макуха решил, что поймал вора на месте преступления. «Берите его! Хлопцы, сюда!». «„Берите его… Вяжите разбойника!“ – кричат все вдруг, и схватили бедного Левка. <���…> Что же бедный Левко? Что ему делать? Известно: идет, куда ведут его, не может противиться <���…> Каково же было Левку переносить все это? Что он? Идет и не смеет глядеть на свет божий! <���…> Иногда всматривался в кучи народа, не увидит ли, кого ему надобно… На этот шум выбежала от соседки Ивга и, не ожидая себе никакой беды, спрашивает кое-кого, кого это так ведут? Как же услужливые соседки рассказали ей по-своему о случившемся, так она и не опомнилась… Побледнела, затряслась и упала бы, если б кума ее не поддержала…»

Читатель повести только в конце ее узнает, чтό произошло на самом деле, но мы скажем об этом сейчас, чтобы избежать недопонимания, и характера происшествия, и поступков главной героини. Обокрасть старика Макуху намеревался его сын Тимоха, недаром автор, характеризуя его, особо подчеркнул, что он «был ужасный вор». Проникнув в светлицу и не видя Левка, спрятавшегося под стол, он, «взявши в углу топор, хряп по замку, он и рассыпался; отворил сундук, недолго рылся, тянет мешок с деньгами! Хотел весь унесть, но подумал и спешил развязать… И начал таскать из него горстями деньги и прятать в карман. Но как поспешал он, то и рассыпал их по земле довольно». Когда же он убежал, заслышав неподалеку голос отца, Левко решил собрать рассыпанные целковые и сложить их обратно. За этим занятием его и застали и обвинили в воровстве.

Спустя полвека Артур Конан Дойл, вероятно, не подозревавший о существовании не только повести «Козырь-девка», но самого ее создателя, воспроизвел в своем рассказе «Берилловая диадема» совершенно ту же ситуацию. Сын банкира Холдера застает на месте преступления человека, державшего в руках ювелирное изделие, представлявшее уникальную ценность. Он препятствовал попытке его похитить, но подозрение пало на него. Так же, как Левко в повести Квитки, он попадает в тюрьму, и только благодаря искусству Шерлока Холмса выясняются истинные обстоятельства дела и справедливость торжествует.

Хотя картину происходившего в светлице Макухи мы узнаем в конце произведения, Квитка и на протяжении предшествующего повествования не оставляет сомнения в том, что его симпатии на стороне Левка, и мнения толпы, считающего его вором и разбойником, писатель не разделяет. Иначе он не стал бы сочувственно называть его «бедным», а о тех, кто обвинял его, не сказал бы: «Сколько же еще наплетут…» Не знает всей правды и Ивга, которая позднее даже упрекнет своего возлюбленного в том, что он сразу не рассказал ей, как было дело, но она убеждена, что он не способен совершить преступление, и самоотверженно вступает в борьбу за него, проявляя душевные качества, которые и сфокусированы в названии произведения.

Эта борьба составляет главное его содержание, вскрывает пороки тогдашней судебной системы и дает беспощадно правдивое представление о моральном облике «вершителей правосудия». Вначале несколько строк, которые правомерно считать экспозицией. В действительности они играют более важную роль, в их свете вся последующая история воспринимается не как случайное стечение обстоятельств, а как явление предвидимое, нормальное, едва ли не неизбежное: «Начальствующие в селении поспешили собраться в волостное правление, словно мухи к меду. Известно, что кому приключится беда, напасть, то судящим и с одной стороны, и с другой кое-что перепадет, без дохода не будет… На то они и судящие!»

Здесь в поле нашего зрения попадает персонаж, которому предстоит сыграть в повести не последнюю роль, – писарь. Он, хоть и сидит в конце стола, но являет собой лицо, заинтересованное в исходе дела: он приложит все усилия, чтобы погубить Левка, потому что сам намеревается жениться на Ивге. А главное, поднаторевший в подобного рода делах, он отражает устоявшийся, предопределенный подход к ним всех «судящих»: «кто в простенькой одежде, так он на тех и не смотрит, а только на одетых в жупаны глядит ласково, как кот на сало».