Наталья Баева - Рождение читателя

Есть и такие сказки, которые дают ребёнку возможность почувствовать себя богатырём, великаном уже сейчас. И ощутить ответственность сильного! Бианки, Чарушин, Мамин-Сибиряк – так и хочется их назвать «соавторами» самой природы.

Мышонок Пик, Заяц Коська, Серая Шейка – так прекрасны, так беззащитны! Читатель, знакомый с ними, будет просто счастлив помочь зверушке, попавшей в беду – он сам себе от этого покажется сильнее и взрослее!

Есть и такие сюжеты, которые путешествуют по временам и странам, изменяясь почти до полной неузнаваемости! Всё начинается с торжественного и серьёзного мифа, затем обрастает «приключенческими» подробностями, приобретает национальный колорит, превращаясь в повесть, затем в сказку, и попадает в руки разным авторам в разных концах света.

Сюжет о любви девушки к страшилищу бродячий, он встречается у многих народов, а восходит к древнегреческому мифу об Амуре и Психее! В конце античной эпохи миф уже трансформировался в авантюрную повесть: там Психее наговорили, что Амур, который прилетает к ней по ночам, потому не хочет показываться на глаза, что он – страшное чудовище! А Психея полюбила это «чудовище» за ласковые речи, за добрую душу. И была счастлива убедиться, что её любимый – совсем не страшный.

Новые авторы внесли в повествование новые оттенки – и получились совершенно разные «Душенька» Богдановича, «Аленький цветочек» Аксакова, «Красавица и чудовище» Диснея…

Трансформация мифа может быть и более причудливой. Все мы знаем, что у ранних христиан рыба была символом Христа, что по народным представлениям «благотворить» надо всякому потому, что никогда не угадаешь, в каком образе Бог придёт тебя испытывать. Прикинется ли он нищим, зверем или рыбой… Но кому из современных людей при прочтении этих строк вспомнится Емеля с его щукой? А связь – прямая! Ведь это только в советских пересказах Емеля говорил: «По щучьему велению, по моему хотению». А в народном варианте «волшебные слова» были несколько иными: «По щучьему велению, по божьему благословению»! Вот кто прикинулся щукой! Вот кого отпустил Емеля – и за свою доброту получил сверх всяких ожиданий! Вот какой смысл имела эта сказка, на первый взгляд – бессмысленная.

Надо ли уточнять, что звери, благодарные герою за помощь, и сами в свою очередь творящие для него чудеса пришли в авторскую сказку из этого мифа? Вспомните хотя бы пушкинскую Царевну Лебедь…

Миф – источник, поистине, бездонный. Но превращение его в сказку – это превращение были в небылицу. Ведь миф воспринимался нашими далёкими предками именно как историческая реальность, а сказка – это пусть сколь угодно художественный, но – вымысел. Сложно представить себе сказочника с мифологическим мышлением.

Однако когда читаешь классика финской литературы Топелиуса, не покидает ощущение, что его сюжеты и образы – прямиком из времён палеолита! Было такое время, когда человек никак не выделял себя из природы, был просто частью мира.

«Я вырос с верой в то, что в природе всё живёт, чувствует, разговаривает»… – этим стихийным ощущением наполнены сказки, в которых ни «воспитательных моментов», ни поучительной морали. Кажется, единственная цель автора – познакомить мир с родной Финляндией. В его героях – ничего чудесного, ничего особенного – обычные мальчики и девочки, которые так обыкновенно… слышат песни старых сосен и сонаты морских глубин, являются в школу со свитой – лесными зверушками, и никого не боятся. Даже самого горного короля – повелителя полярной ночи!

Но сам Топелиус, автор пьес, романов и стихов, уверял, что не обратился бы к жанру сказки, если бы не Андерсен.

Ганс Христиан Андерсен… Само имя этого человека стало синонимом слова «сказочник».

Но сам великий датский писатель предпочитал называть свои сказки «историями», подчёркивая их особость, непохожесть на традиционную сказку. Восторженные соотечественники показали проект памятника, который намеревались установить ему при жизни – бронзовый сказочник в окружении детей. Андерсен удивился: «Почему дети?! Мои истории – для всех!»

Восхищаясь научной добросовестностью своих старших современников братьев Гримм, спасавших от забвения народную немецкую сказку, Андерсен, однако, никогда не использовал ни канву или образы фольклора, ни обработки древних мифов. Его сюжеты полностью оригинальны! Нет в народной сказке никого даже отдалённо похожего на Дюймовочку или Оловянного солдатика, Принцессу на горошине или Крошку-Эльфа, Гадкого Утёнка или Принца-свинопаса.