Андрей Яценко - Приложение к «Краткому анализу романа „Мастер и Маргарита“ Михаила Булгакова»

Два Пилата

Как мы уже сказали выше, к достоинству этого текста в учебнике следует отнести сравнительный анализ евангельского Иисуса и булгаковского Иешуа. В сравнении лучше видны особенности обеих персон. Приведем сопоставление полностью.

Первое. Настоящий Понтий Пилат вряд ли принял участие в судьбе Иисуса. Скорее всего, он видел перед собой очередного лжепророка, достаточным наказанием для которого было бы бичевание, но синедрион настаивал на смерти. Что ж, он умывает руки, не желая вмешиваться в чуждые ему религиозные распри. Булгаковский Понтий Пилат – человек с больной совестью, измученный одиночеством, для которого встреча с Иешуа – возможность спасения, другой, новой жизни.

Второе. Настоящий Понтий Пилат – женат. Евангелие свидетельствует, что супруга просила прокуратора заступиться за арестанта. Булгаковский же герой одинок. Единственное близкое ему существо – собака Банга.

Третье. Настоящий Понтий Пилат умывает руки, не желая вмешиваться в чуждые ему религиозные распри. Булгаков же лишает прокуратора этого жеста. Его Пилат покоряется не чужой воле, а своему страху.

Четвертое. Настоящий Понтий Пилат невиновен в смерти Иуды. Булгаковский Пилат – смертью Иуды пытается искупить свое чувство вины.

Пятое. Настоящий Понтий Пилат, видимо, не был способен на высокие чувства, на «страсти по Булгакову». Герой Булгакова – мятущаяся личность, вдруг осознавшая невозможность совместить власть и человечность.

Ну, что, зрим в корень?!

Если перед авторами учебника стоит выбор: принять факты (изложение в романе) или авторитетное мнение, они почему-то выбирают второе. Почему? Возможно, во втором случае спокойнее за широкой спиной авторитета, а в первом – тревожно. Самим нужно отстаивать получившийся из фактов вывод.

«Воланд и его свита. По всем признакам – это Сатана и один из важнейших образов романа». Авторы по признакам определяют, что Воланд – это сатана. Недоверие тексту и проверка на присутствие признаков – очень правильно. Так авторы учебника демонстрируют, что литературоведение является частью науки, и поэтому они проверяют заявления в романе на истинность и ложность. Правда, все-таки можно было упомянуть, что Воланд сам себя называл дьяволом и чертом, и Бегемот указал в справке, что Николай Иванович был на балу у сатаны. Жаль только, что авторы не указали, какие признаки ясно подтверждают, что Воланд – это сатана. Неужели им придется верить на слово?

Рассматривая фигуру князя тьмы в романе, авторы учебника берут за основу взгляд академика С.Аверинцева, к сожалению, полностью положившись на его авторитет, т.е. без проверки его утверждения на истинность. «В энциклопедии «Мифы народов мира» говорится о сложившейся литературной традиции изображения дьявола: «Сатана противостоит Богу не на равных основаниях, не как божество или антибожество зла, но как падшее творение Бога и мятежный подданный его державы, который только и может, что обращать против Бога силу, полученную от него же, и против собственной воли, в конечном счете, содействоватьвыполнению Божьего замысла – «творить добро, всему желая зла», как говорил Мефистофель в «Фаусте» И.В.Гёте».

Во-первых , если Аверинцев опирается только на «Фауста» Гёте, то его заявление о подобной литературной традиции в изображении сатаны будет не доказанным. Ни в произведении Гете, ни в Библии в книге Иова не было божьего замысла испытать Иова и Фауста. Инициативы исходили от дьявола и Мефистофеля. Поэтому нельзя говорить, что сатана против собственной воли содействовал выполнению Божьего замысла. Всевышний лишь разрешал, чтобы нечистая сила испытала Иова и Фауста на верность Богу не только в счастье, но и в беде.

Во-вторых , авторам учебника следовало бы указать, что эта «литературная традиция» противоречит христианскому взгляду. Согласно которому добро творится благодаря тому, что Бог мешаетдьяволу осуществлять его замыслы. Таким образом, заявления Мефистофеля и Воланда, что они «творят добро, всему желая зла» будут, во-первых, лукавыми, т.е. ложными, вводящими людей в заблуждение, и, во-вторых, похожи на оправдания темными силами своих неудач. Так что нет никакой заслуги ни у Мефистофеля, ни у Воланда в творении добра.

И из ложного основания, взятого у акад. С.Аверинцева, авторы учебника делают, конечно же, ошибочный вывод. «Воланд – символ. Он – грозное напоминаниео том, что «каждому воздается по вере его. …он дает людям возможность увидеть, какие они есть. Воланд – напоминание о неотвратимости возмездия. А возмездие – обратная сторона справедливости. Но ни возмездие, ни справедливость от Воланда не зависят. Воланд ничего не меняет в этом мире, он не распоряжается судьбами людей. Зависят они (возмездие и справедливость – А.Я.) отсамого человека».