Джули Куртис - Англичанин из Лебедяни. Жизнь Евгения Замятина (1884–1937)

В одно снежное зимнее воскресенье на Невском проспекте, находясь в огромной толпе народа, Замятин следил за часами:

И когда подан знак – один удар, час дня – на проспекте во все стороны черные человеческие брызги, куски «Марсельезы», красных знамен, казаки, дворники, городовые… Первая (для меня) демонстрация – 1903 год. И чем ближе к девятьсот пятому – кипенье все лихорадочней, сходки все шумнее [11] Автобиография 1931 года [Каталог выставки 1997: 5, 6]; письмо Людмиле от 22 апреля 1906 года [РНЗ 1997: 30–31]. .

28 ноября 1904 года он стал свидетелем очередной демонстрации на Невском проспекте, призывавшей к созданию Учредительного собрания (это был первый шаг, необходимый для последующего введения демократических политических структур). Демонстрация была разогнана полицией и казаками, преданными царю [Тамже].

Вскоре после этого с печально известных событий 9 января 1905 года, вошедших в историю как «Кровавое воскресенье», начался год первой русской революции. Безоружная процессия бастующих, состоявшая из рабочих Путиловского завода, шла к Зимнему дворцу, чтобы вручить петицию царю. В толпе, возглавляемой священником, отцом Георгием Гапоном, было много женщин и детей; люди несли иконы и портреты царя. Тем не менее войска запаниковали и начали рубить участников шествия саблями и шашками. В итоге более сотни демонстрантов было убито, а раненых было еще больше – люди не успевали убежать, пробираясь через сугробы. Возмущение, вызванное этими событиями, послужило катализатором для волны волнений и забастовок солидарности по всей стране. Несколько студентов Политеха приняли участие в марше; один был убит, и после его похорон начались отставки и беспорядки в институте. Замятин, которому, как обычно, разрешили вернуться домой в Лебедянь на рождественские каникулы, направил в институт телеграмму, чтобы узнать, возобновятся ли занятия; ему ответили, что до 15 февраля это исключено. Фактически из-за волнений занятия в институте были приостановлены более чем на полтора года. Учеба возобновилась только осенью 1906 года [ЦГИА СПб. Ф. 478. Оп. 1. Д. 765] (Студенческое дело); [Брюханова 2008: 26].

В бытность студентом Замятин вынужден был жить на скудные средства, которые высылала ему семья; в декабре 1903 года ему пришлось обратиться к руководству института с просьбой выделить ему сумму в несколько рублей на поездку в Москву для лечения (болезнь он не упоминает); эти деньги ему выдали, при этом частично освободили от платы за учебу. В ноябре 1905 года он получил разрешение уехать в Лебедянь, несмотря на то что только частично оплатил проживание в общежитии [ЦГИА СПб. Ф. 478. Оп. 1. Д. 765] (Студенческое дело). Тем не менее в целом он жил неплохо, и курс, который он в итоге выбрал, полностью соответствовал его любви к путешествиям: каждое лето у него бывали практические занятия на верфях, реках или в море. В это время он открыл для себя Россию, «прибаутливые, веселые третьеклассные вагоны, Севастополь, Нижний, Камские заводы, Одессу, порт, босяки». С мая по сентябрь 1903 года он был в Севастополе, в 1904 году путешествовал по реке Каме, что на Урале к северу от Перми; а летом 1905 года, в возрасте 21 года, он совершил самое захватывающее морское путешествие в своей жизни, отплыв на пароходе «Россия» из Одессы по Черному морю и восточному Средиземноморью и обогнув побережье до самой Александрии. Все, что он видел, было полно экзотики:

Константинополь, мечети, дервиши, базары, беломраморная набережная Смирны, бедуины Бейрута, белый Яффский прибой, черно-зеленый Афон, чумной Порт-Саид, желто-белая Африка, Александрия – с английскими полисмэнами, продавцами крокодиловых чучел, знаменитый Тартуш. Особенный, отдельный от всего, изумительный Иерусалим, где я с неделю жил в семье знакомого араба [Галушкин и Любимова 1999: 9] (Автобиография 1928 года).

Когда в середине июня Замятин вернулся из этой летней поездки, он оказался в эпицентре революционных волнений, так как его корабль прибыл обратно в Одессу как раз в то время, когда там вспыхнул мятеж на броненосце «Потемкин». Экипаж броненосца, оборудованного по последнему слову техники, уже был деморализован поражениями во время Русско-японской войны. После того как матросы отказались есть гнилое мясо, командный состав стал угрожать им наказаниями, и тогда они восстали против офицеров. Около Одесского порта сложилась безвыходная ситуация; когда для подавления восстания была выслана военно-морская эскадра, экипажи кораблей подняли мятеж, а «Потемкину» было разрешено уплыть в Румынию. Этот эпизод показал царю, что на вооруженные силы больше нельзя полагаться. Среди выстрелов, пожаров и погромов Замятин целые сутки бродил по Одессе в компании инженера с «России». В своем рассказе «Три дня» (1913), основанном на реальных наблюдениях, он ярко описал события с точки зрения пассажира корабля, недавно вернувшегося из поездки на Ближний Восток. В его голове всплывают картины слепящей жары и песков, звучит шелковый шум волн. В рассказе описывается, как пассажир удивленно замечает стихийное сочувствие простых людей к бунтующим матросам, в то время как респектабельные горожане суетливо снуют по городу, собираются, чтобы праздно поглазеть, или разбегаются в панике после взрыва бомбы. Главная забота рассказчика – вернуться на свой корабль, который после тревожных дней, проведенных в непосредственной близости от «Потемкина» и эскадры, посланной из Севастополя для подавления восстания, уходит из Одессы и вдоль побережья направляется в Очаков.