Дмитрий Быков - Иностранная литература - тайны и демоны

Дальше начинается шантаж. Джаспер говорит о том, что все считают виновным Невила Ландлеса. Против него нет достаточных улик, его арестовали и освободили, но, если Джаспер захочет, достаточные улики будут. А ведь Невил – друг Розы, его сестра – ее подруга. Если Роза хочет отвести от них тень виселицы, она будет принадлежать Джасперу.

Второе таинственное событие многим кажется главной тайной романа. В Клойстергэме появляется «седовласый мужчина с черными бровями». «Голова у незнакомца была на редкость большая, а белоснежная шевелюра на редкость густая и пышная», он не носит шляпы или, во всяком случае, почти не носит, а когда здоровается со встречными, «машинально поднимал руку к голове, словно думал найти там другую шляпу». «Парик! Парик!» – радостно кричит читатель.

Этот человек, который называет себя Диком Дэчери, собирает сведения о Джаспере. Он тщательно за ним наблюдает, пристально все фиксирует. Все маленькие свои встречи и диалоги он записывает в чрезвычайно оригинальной форме, видимо, не желая, чтобы видели его почерк, – он ставит меловые черточки на дверце буфета – способ, которым ведут счета в старинных трактирах. «Пока еще очень маленький счет. Совсем маленький!» – говорит он. А после разговора в клойстергэмском соборе со старухой-опиумщицей проводит толстую длинную черту через всю дверцу, после чего «с аппетитом принимается за еду». Это последняя фраза романа, вот на этой фразе роман Диккенса обрывается.

Последнюю главу он написал в день смерти и действительно с аппетитом принялся за еду. Вышел пообедать с семьей, во время обеда внезапно произнес несколько бессвязных фраз, что-то о том, что должен немедленно ехать в Лондон, встал, идти не смог, его положили, он сказал: «Наземь, наземь», – и с этим словом умер.

Известно, что Люк Филдс, художник-прерафаэлит (Диккенс прерафаэлитов терпеть не мог, но с этим подружился; подружил их общий приятель, замечательный тоже художник Джон Милле), рисовал иллюстрации к роману под личным руководством Диккенса, и Диккенс Филдсу многое рассказывал. Он потребовал, чтобы художник изобразил три важные сцены, которых в романе нет, но которые должны были быть в другой части.

Центральное место в нижней части обложки занимает сцена, в которой смуглый человек с горящими глазами, явно Джаспер, крадучись входит в темное и тесное помещение, где его ждет человек с белой шевелюрой. Выше – этот же человек с белой шевелюрой преследует кого-то, указывая на него пальцем и поднимаясь по узкой лестнице. И дальше, даже не сцена, а два портрета: китаец, который курит опиум и который так и не успел толком в тексте появиться, и старуха с дымящейся трубкой. Какова была бы дальнейшая роль этого китайца – неизвестно.

Но известны три важные обмолвки Диккенса во время работы над романом. С королевой Викторией главный писатель викторианской эпохи увиделся единственный раз в жизни и во время аудиенции произвел на нее самое лестное впечатление. К письму, которое Диккенс отправил королеве после этой встречи, он приложил первый выпуск «Тайны Эдвина Друда», сообщив, что, если ее величество захочет раньше своих подданных узнать, чем все кончилось, он готов ей рассказать. То ли ее величество была тогда занята более важными делами, то ли ей просто было некогда читать первый выпуск – как бы то ни было, Диккенса она не расспросила, и мы не узнали самого главного. Хотя унести эту тайну с собой в могилу было вполне в характере вредной старухи. С нее бы сталось, безусловно.

Вторая обмолвка Диккенса в одном из писем (письмо не сохранилось, о нем говорит Форстер) заключалась в том, что золотое кольцо изобличит преступника, а значит, Эдвин Друд, по всей вероятности, мертв. И наконец, третья обмолвка – когда старший сын Диккенса, сгорая от любопытства, спросил отца, неужели Эдвин Друд мертв, Диккенс ответил: «What did you suppose?!» («А что ж ты думал?!») После чего кивнул и сказал: «Definitely, definitely» («Да, конечно»).

И есть одна косвенная улика, которая проливает свет на всю историю. «Тайна Эдвина Друда» – это роман-наваждение, в котором много собственных диккенсовских страхов, но самый страшный его страх, считает американский писатель Дэн Симмонс [27] См. его роман 2009 года «Друд, или Человек в черном». , – видения, которые 9 июня 1865 года Диккенс увидел во время той самой железнодорожной катастрофы. Ехал он со своей любовницей Эллен Лоулесс Тернан, с которой, кстати, списана Елена Ландлес, потому что Лоулесс в переводе «беззаконная», а Ландлес – «безземельная»; Эллен тоже была такая же волевая, решительная, смуглая, с низким голосом, прелестная актриса, которая на сорок четыре года Диккенса пережила.