Коллектив авторов - Проклятые критики. Новый взгляд на современную отечественную словесность. В помощь преподавателю литературы

Первая. Увы, она связана с презренным металлом. Литературная критика – ныне самый низкооплачиваемый жанр. Честным анализом текстов можно заниматься, только будучи обеспеченным и независимым человеком. А таких единицы. Гонорары в нынешних журналах и газетах ничтожны, смехотворны. А вот в «Литературном обозрении», например, в 1980-е за обзорную статью в пол-листа мне, помнится, заплатили около трехсот рублей, что равнялось двум средним месячным зарплатам.

Что же сегодня? Относительно приличные деньги нынче платят только крупные издатели за беззастенчивые рекламные тексты о книгах «проектных» авторов, да еще премиальные фонды – за раскрутку своих фаворитов. И то, и другое более имеет отношение к маркетингу, пиар-технологиям и манипуляции общественным сознанием, нежели к литературе. Но это еще не все: некогда влиятельная, литературная периодика ныне влачит жалкое существование, едва сводя концы с концами и ища материальной поддержки у тех же издательств и премиальных фондов. По этой причине критический материал о «раскручиваемом» писателе и его тексте, даже чудовищном, скорее всего, будет сразу же отклонен. Остается, разумеется, Интернет, но и тамошние крупные ресурсы давно вступили в договорные отношения с двумя вышеупомянутыми «операторами» процесса.

Вторая причина. Современная отечественная литература разделена на несколько закрытых идейно-эстетических групп, а точнее – «гетто». Такое сравнение я предложил в статье «Писатели и ПИПы» почти двадцать лет назад. ПИПы (персонифицированные издательские проекты), разумеется, возмутились, «операторы» навечно внесли меня в короткий «стоп-лист».

«Ага, – возразите вы, – вот тут-то, в суровой полемике с литературными супостатами, в противостоянии двух «гетто» и должно оттачиваться разящее критическое слово!» Увы, все совершенно наоборот. В ситуации жесткого противостояния о своих пишут только хорошо, а чужие произведения вообще не являются предметом чтения и разбора. Главное оружие современного группового критика – это не аргумент, не анализ, не сарказм, а замалчивание, причем, тотальное, самого факта существования оппонента. Грубо говоря, для почвенников не существует Бродского, а для западников – Рубцова. Отсутствие живого, сравнительного диалога, сопоставления художественных результатов приводит к оскудению обеих ветвей нашей словесности. Именно с этим связано резкое падение уровня нынешней отечественной словесности.

Третья причина, на мой взгляд, коренится в специфике постмодерна, а точнее, в так называемых принципах «нон-селекции» и субъективности восприятия «месседжа» «реципиентом». Навязано мнение, будто вообще не существует никаких объективных критериев оценки художественного, в нашем случае литературного, произведения. Все зависит от точки зрения и пристрастий «оценщиков», а точнее, от их ангажемента. Я называю это синдромом «черного квадрата», когда прикормленный искусствовед даже в кракелюрах, попросту говоря, в трещинках на красочной поверхности, от художника не зависящих, усматривает признаки «гениальности мастера». Собственно, современная критика, за редкими исключениями, о которых речь пойдет ниже, и является «похвалой кракелюрам». В результате, какой-нибудь беспомощный текст, осмеянный одними, – другими объявляется «новым словом в русской литературе». При этом аргументов друг друга критики не слышат, не парируют и не воспринимают, хотя очевидно, что первая позиция гораздо ближе к реальному уровню рассматриваемого опуса.

Повторю: сложившееся положение вещей губительно сказывается на уровне отечественной словесности, ибо, объявляя «шедевром» очевидную творческую неудачу, мы не только сбиваем с толку молодых авторов, искажая шкалу ценностей, но и расхолаживаем опытных литераторов, девальвируя само понятия «мастерства». Кроме того, в нелепом положении оказывается читатель, он не может получить объективный отзыв о книге, которая ему всячески навязывается, в том числе и с помощью безосновательных премий, вроде «Букера» или «Большой книги».

Не позавидуешь тут учителям-словесникам и преподавателям высшей школы, не имеющим возможности опереться на консолидированное мнение «критического цеха». Ситуацию старается хоть как-то исправить академическая наука, но она традиционно – удел немногих: и в смысле написания трудов, и в смысле их прочтения. Сошлюсь хотя бы на усилия кафедры истории новейшей русской литературы и современного литературного процесса МГУ, которую возглавляет доктор филологических наук М. М. Голубков. Но это, как говорится, капля в море.