Коллектив авторов - Проклятые критики. Новый взгляд на современную отечественную словесность. В помощь преподавателю литературы

Когда Р. Барт рассуждает об этой самой «смерти Автора», он отмечает, что нет Автора, нет и стиля, зато есть некий необъятный словарь, из которого Автор черпает письмо. Автор уже не первичен, он даже не вынашивает книгу. Место Автора занимает скриптор, рождающийся вместе с текстом. Скриптор не творит, не «отделывает» свое произведение, его деятельность сугубо начертательная. Нельзя отдать предпочтение стилю или виду письма, текст состоит из цитат. Скриптор смешивает разные виды письма, сталкивает их, но не опирается ни на один из них. Новая литература – Барт честно призывает называть ее «письмом» – не подчиняется законам, не признает за текстом тайн и дает начало иной деятельности, связанной с текстом.

Мы еще вернемся к «смерти Автора», а пока обратимся к «новому реализму». Итак, в постсоветской России была создана система популяризации литературы постмодерна, в то время как реалистическое направление подвергалось всяческой обструкции. Наконец, по мнению С. Казначеева, постмодернизм наскучил, и критика с читателем обратились к реализму, который за последние годы изменился и стал новым. Так и появилось понятие «новый реализм».

Но ни постмодернизм, ни реализм, ни любое другое направление в литературе не является пассивно лежащим предметом, произвольно или с умыслом извлекаемым на свет Божий. В каждую эпоху в зависимости от господствующих ценностей формируется тот или иной тип культуры. Поэтому постмодернизм – это, во-первых, состояние умов на определенном этапе истории. И уж только во-вторых, философское и литературное направление предлагающее инструментальную теорию для описания этого состояния. Человек, преодолевший постмодернизм в себе, естественным образом потеряет интерес к постмодернизму в культуре и найдет иные пути самовыражения.

Но как бы то ни было, выдумав «новый реализм» в 90-е гг. XX в., группа литераторов попыталась обособиться от соцреализма, подвергавшегося в то время нападкам. И неспроста теоретики «нового реализма», словно заискивая и оправдываясь перед хулителями, пишут, что «реализм стал иным, не таким, как прежде, новым». В 1997 г. в Москве состоялась научно-практическая конференция, посвященная «новому реализму». В выступлениях, опять же интонационно напоминавших оправдания, прозвучали отсылки к новым реалиям, идеологическим и мировоззренческим изменениям.

Эстафету «нового реализма» подхватили молодые писатели. Но убедительного обоснования для использования нового понятия снова не последовало. Объяснения молодых «новых реалистов» порой весьма пространны и пышны. Так, например, в журнале «Новый мир» был опубликован манифест «нового реализма» пера С. Шаргунова. Манифест под названием «Отрицание траура», по сути, наделяет правом любого желающего создавать литературные произведения. Манифест отрицает не траур, а стиль и качество, необходимые до сих пор в литературе. И то, и другое, по мнению С. Шаргунова, это те неясные и расплывчатые категории, которые используются для обличения «нового реализма». В то время как «искусство – цветущий беспрепятственно и дико куст, где и шип зла, и яркий цветок, и бледный листок. Кому мил этот вариант – тот за устранение любых препон искусству. Мы знаем другой куст, сияющий идеологической стрижкой, – искусство усеченное, обреченное на свистящие ножницы садовника. Садовник задает искусству координаты и убирает все, что их перерастает» . При этом С. Шаргунов объявляет «новый реализм» орудием в борьбе против постмодернизма.

Выше мы намеревались вернуться к «смерти Автора». Но, думается, что целесообразно было бы не просто вспомнить Р. Барта, а сопоставить его рассуждения о новой литературе или «письме» и новом авторе или скрипторе с манифестом нового реализма.

«Постмодернистские произведения – цирковой номер, фокус, – уверяет нас С. Шаргунов. – Следишь, ждешь, задрав голову: что еще выкинет, чем удивит еще? Постмодернизм как тенденция заведомо исчерпан, должен пересохнуть» . Но если понимать под постмодернизмом фекально-генитальные фантазии В. Сорокина или В. Ерофеева, тогда, пожалуй, с С. Шаргуновым трудно не согласиться – невозможно всю жизнь читать порнографические этюды или пародии на великих, рано или поздно это надоест. Но постмодернизм, как мы убедились выше, это явление гораздо более сложное. «Стиль. Но если и постмодерн, и идеологические кандалы – это беды временные, то более изощренную угрозу я различаю со стороны Стиля» , – пишет С. Шаргунов в своем манифесте. И продолжает: «Сегодняшняя “качественная” проза почти лишена художественности. Нагромождение сложных обесцвеченных предложений, пошлость, мизерность, сальная антипоэтичность… Невнятная “бытовуха”, тухлые котлеты… И тянется, тянется предложение за предложением – о ком? о чем? – слякотная проза…»