Анатолий Вассерман - По следам литераторов. Кое-что за Одессу

А ещё у Юрия Трусова (извините за дешёвый каламбур) были героические предки. Его двоюродный дед Евгений Александрович Трусов – капитан 1-го ранга и командир крейсера «Рюрик». Погиб в неравном морском бою в русско-японскую войну при попытке прорыва из осаждённого Порт-Артура во Владивосток. Подвиг, фактически равный подвигу крейсера «Варяг», описан Валентином Пикулем в романе «Крейсера» (детали Пикуль уточнял у Трусова). Но даже таланта Пикуля не хватило, чтобы в памяти народа «Рюрик» стал рядом с «Варягом», чей приоритет надёжно закрепила песня.

Родной дед Трусова Борис Александрович – первый невоенный в роду. Он был начальником таможни в Риге и Астрахани, а также художником-любителем. По данным Википедии, « … был дальтоником и картины писал только чёрно-белыми красками. Умер в 1913 г. от рака губы, так как, не видя цвета, краски различал, пробуя на вкус ». Тут что-то нелогичное: либо картины были цветные, либо рак губы был не от этого – чёрную краску от белой отличит и дальтоник, как и многие другие цвета [338].

Отец Юрия Трусова Сергей Борисович тоже работал в таможне, расстрелян в 1938-м, реабилитирован в 1991-м – после смерти писателя. Мы уже отмечали, что Теофила Данииловича Рихтера реабилитировали после присвоения его сыну Святославу Ленинской премии и звания Народного артиста СССР. Но Святослав Теофилович хотя бы дождался этого [339].

По материнской линии у Юрия Сергеевича совершенно потрясающий предок. Снова сошлёмся на Википедию, но без критики текста: « Владислав Сицинский был печально известен тем, что в 1652 году, не согласившись с предложением продлить заседания польского сейма, впервые использовал право «вето» и демонстративно покинул зал. Этот случай имел весьма серьёзные последствия, он создал прецедент, после которого ни один закон не принимался, так как было достаточно одного голоса, чтобы его не утвердить. У Адама Мицкевича есть поэма «Привал в Упите», рассказывающая о легендах, связанных с этим человеком ». И снова плотная одесская мозаика: Мицкевич пишет о предке, а потомок – об Одессе времени пребывания в ней самого Мицкевича.

Для знакомства с ещё более плотно пригнанными кусочками нашей литературной мозаики возвращаемся на Базарную улицу. После похода по ней вы согласитесь: не отрицая обоснованности названия «Базарная» (она проходит через площадь, где был Старый Базар), более обоснованно назвать Литературной её, а не улицу на 8-й станции Большого Фонтана.

Базарная – одна из длиннейших улиц в исторической части города. Она простирается на 13 длинных кварталов, проходит через Старо-Базарный сквер с памятником Атаману Головатому [340]и упирается в Тираспольскую улицу, заканчиваясь домом № 120. Мы шли по ней от Тираспольской к дому Утёсова и Гидромету [341]. Заметим, что Леонид Осипович был не только великий музыкант, но и отличный писатель-мемуарист, так что логично его вновь упомянуть – на этот раз в книге о писателях.

Теперь же мы должны пройти по Базарной два – три квартала (специально для педантов: по чётной стороне – три, по нечётной – два), чтобы рассказать о семи писателях. При этом мы игнорируем находящийся на Базарной Всемирный клуб одесситов и писателей, связанных с этой замечательной организацией, чей президент – Жванецкий, живая легенда Одессы. Да и о самом Жванецком расскажем только эпизод, непосредственно связанный с нами. Анатолий ещё в начале 1970-х заметил в продаже значок с изображением Спасской башни Кремля, подвешенным за кольцо над звездой к табличке, по форме точно воспроизводящей колодку подвеса звезды Героя Советского Союза – только втрое меньше. Героически сражаясь с собственной криворукостью, он смог вырезать звезду по контуру – и получилась миниатюрная копия знака высшего звания СССР. Первый из двух (в ларьке больше значков не нашлось) экземпляров Анатолий носит по сей день. А второй подарил Жванецкому после встречи с ним на традиционном первоапрельском капустнике в Доме актёра (сам Анатолий тогда ещё не имел к актёрскому искусству ни малейшего отношения, но на этот капустник ухитрялся пробираться на протяжении всего своего студенчества и несколько лет после того). Когда писатель, уже прославленный, заметил значок, Анатолий не стал классическим полководческим жестом снимать его с груди, а пообещал дать другой – лучшего качества – и на следующий день занёс по выспрошенному в ту ночь адресу.

Рассказ даже о семерых писателях, вплотную связанных с Базарной, не умещается в одной главе, если её не раздуть до необозримости. Но мудрые китайцы говорят: «дорога в тысячу ли [342]начинается с первого шага». Начинаем.