Анатолий Вассерман - По следам литераторов. Кое-что за Одессу

И всё же литератор Высоцкий состоялся. Когда исчезли «костыли и подпорки» музыки, темпераментного исполнения [208], и мы остались один на один с текстом, то увидели: это – настоящая поэзия.

Поэтому теперь мы не обижаемся на мужа маминой сестры Моисея Иосифовича Шмурака, говорившего, что на Таганке больше ходили на Николая Губенко, а не на Владимира Высоцкого. Губенко родился в одесских катакомбах в августе 1941-го года – во время осады города немцами и румынами – и наш дядя вместе с ним в 1957–1958-м годах учился в театральной студии при Одесском доме актёра. Правда, потом их пути разошлись: Губенко уехал в Москву (где сейчас возглавляет театр «Содружество актёров Таганки», а 1989–11–21 – 1991–08–28 был последним министром культуры СССР), наш «дядя Мося» играл в студенческом театральном коллективе «Парнас-2», где, кстати, начинали и Жванецкий с Романом Аншелевичем Кацем – Романом Андреевичем Карцевым – и Виктором Леонидовичем Ильченко (Жванецкий с Ильченко создали театр, Карцев пришёл туда чуть позже), но потом оставил его ради инженерной работы. И всё же память о совместной учёбе сохранилась. Поэтому мы считали эту фразу данью старому знакомству, не очень верили ей, но обижались.

Пусть ходили на Губенко, но слушали, слушают, читали и будут читать большого поэта Владимира Высоцкого.

В качестве 100 % доказательства того, что в «Одесской Библии» – романе «Золотой телёнок» – Ильф и Петров под Черноморском вывели Одессу, берут следующую фразу из главы VI:

Между древним Удоевым, основанным в 794 году, и Черноморском, основанным в 1794 году, лежали тысяча лет и тысяча километров грунтовой и шоссейной дороги.

На самом деле таких «закладок» бесконечно много. Мы уже упоминали фразу « В городском саду перестал бить фонтан » (Глава XII – попытка Паниковского под видом слепого обшарить карманы Корейко). Одесская киностудия – ещё пример такой «закладки»: Бендер приносит сценарий «Шея» на 1-ю Черноморскую кинофабрику – как мы уже отметили, в то время наша киностудия называлась «1-я кинофабрика ВУФКУ».

А вот Французский бульвар с 1920-го по 1990-й годы именовался Пролетарским. Название, положа руку на сердце, не более осмысленное, чем одесская «Заречная улица». Конечно, жители Пролетарского бульвара не могли вслед за профессором Преображенским признаться, что не любят пролетариат, но среди населения одной из престижнейших улиц Одессы пролетариев было немного. До революции это была дорога к Малому Фонтану, сплошь состоявшая из дач. Французским бульваром она стала в 1902-м году – одновременно с появлением первых жилых домов в начале улицы. После революции дачи превратили в санатории, в конце 1930-х примерно посредине бульвара появился Институт Филатова, затем первые жилые многоэтажки для сотрудников института и «дома специалистов», потом – напротив киностудии – жилой дом её работников (там проходили упоминаемые нами «посиделки» у Тодоровских). Затем территорию освоили несколько факультетов университета.

Сейчас, как принято в приморской зоне, идёт активнейшее строительство многоэтажных домов. Первый из них – ещё на Пролетарском бульваре – Генеральско-Адмиральский дом (ГАД). Короче, генералы, адмиралы, «люди со связями» (в советское время) и простые «ударники Капиталистического труда [209]» (в наше время) жили и живут здесь, так что устранение названия «Пролетарский» логично.

Французы здесь тоже в большом количестве не водятся, но винодел из Франции Анри Луич Рёдерер [210]1898–05–03 заложил на Дороге к Малому Фонтану завод по производству шампанского – с тем, чтобы выпускать продукт, не уступающий по качеству французскому, произведенному в Шампани. Это ему удалось: продукция предприятия получила первую награду Всемирной выставки уже в 1904-м году. Экскурсия на Одесский завод шампанских вин, включающая осмотр знаменитых двухэтажных подвалов для выдержки двух миллионов бутылок [211]– стоящее дело.

А мы идём к началу бульвара, чтобы в итоге добраться до дома, где жил Корней Иванович Чуковский. Оставляем за спиной несколько улиц, перпендикулярных Французскому бульвару. Первая из них – улица Довженко (логично), вторая – улица Романа Кармена.

Великий оператор и режиссёр-документалист (1906–11–29 – 1978–04–28), как и Довженко, удостоен Ленинской премии. Довженко, как мы говорили, получил премию в 1959-м – посмертно – за киноповесть «Поэма о море», а Кармен – в 1960-м за фильмы «Покорители моря» и «Повесть о нефтяниках Каспия» (морская тема явно была в «фаворе»). Роман Лазаревич – самый авторитетный и титулованный кинодокументалист СССР [212]. Он начинал как фотограф в кольцовском «Огоньке», потом снимал как кинооператор гражданскую войну в Испании, важнейшие моменты Великой Отечественной, включая подписание Акта о безоговорочной капитуляции 1945–05–09 [213]. На нас громадное впечатление в молодости произвела 20-серийная советско-американская картина «Великая Отечественная» (в американском прокате – «Неизвестная война»): в ней Кармен был режиссёром первой и заключительной серий. В Одессе, правда, Роман Лазаревич не работал; он уехал в Москву в 16 лет в 1922-м году после смерти отца. Лазарь Осипович Корнман (1876–1920) был популярнейший одесский писатель и журналист; может быть, логичнее было бы назвать улицу «улица отца и сына Карменов», но близость киностудии сыграла свою роль.