Владимир Алпатов - Языкознание - От Аристотеля до компьютерной лингвистики

Всё, по сути, упирается в одно: исследования языковых картин мира пока что не выработали адекватного метода. Ситуация похожа на то, что очень долго происходило и во многом происходит сейчас и с другими интересными идеями Гумбольдта: теория опережает метод. Фактов много, но нет строгих критериев их отбора и установления их иерархии. Ссылаясь на Уорфа или Вежбицку и найдя подходящие к той или иной схеме факты, можно высказывать какие угодно идеи, которые пока нельзя ни строго доказать, ни строго опровергнуть. Например, в одной японской книге особенности японского общества по сравнению с американским и канадским обществами выводились из языковых различий между японским и английским языками. Там указывалось, что в английском языке силовое ударение, отделяющее слова друг от друга, и четкая членимость предложения на группу подлежащего и группу сказуемого будто бы определяют индивидуализм американского общества. А характер японского музыкального ударения и не жестко бинарная структура японского предложения ведут к японским «гармоничности» и коллективизму. Всё это мало убеждает, но пока и опровергнуть это невозможно. И другие науки пока что мало чем могут здесь лингвистике помочь.

И еще одна проблема, связанная с неразличением мировоззрения и мировидения. Попытки лингвистов изучать то и другое сразу — одно из проявлений экспансии лингвистики в сферы других наук. Мировоззрение (индивидуальное и коллективное) изучается социологией, психологией, литературоведением и другими науками, которые, разумеется, рассматривают материал, выраженный на некотором языке, но имеют другие цели и задачи. И в связи с этим встает вопрос о границах лингвистики. Безусловно, не следует заранее оценивать те или иные проблемы как лежащие внутри или вне науки о языке, но расширение границ лингвистики не означает, что она должна поглотить чуть ли не всю гуманитарную проблематику.

Всё это не значит, что изучение языковых картин мира бесперспективно. Глубокие идеи Гумбольдта о познании мира через призму языка очень существенны, а сложности в освоении чужого языка это подтверждают. И, безусловно, данные исследования показывают важнейшую роль языка как части культуры того или иного народа. Многие культурологи игнорируют язык, рассматривая его лишь как средство познания той или иной культуры. Но, как подчеркивали такие крупнейшие ученые, как Гумбольдт, Сепир и Трубецкой, язык — не внешняя форма, а важнейший компонент человеческой культуры. Просто ввиду особой сложности объекта такого рода исследования, хотя ведутся уже давно, пока находятся в самом начале пути.

Попытки выйти за пределы «черного ящика» и посмотреть, что происходит «на самом деле», предпринимаются уже давно, но более всего этим занимаются в последние десятилетия; обращаются к этим вопросам и функциональная, и генеративная лингвистика.

Работа органов речи доступна для изучения сравнительно легко. Поэтому исторически первой областью изучения процессов, происходящих «на самом деле», стала экспериментальная фонетика, которая развивается уже около полутора столетий. Всё это время активно изучались и изучаются характеристики звуков, как акустические, так и артикуляционные (связанные с физиологией речи). Во второй половине XIX в. и в начале ХХ в. изучение звуковой стороны языка (помимо сравнительно-исторического) понималось как исключительно экспериментальное. Как пишет автор статьи «Фонетика» в энциклопедии Брокгауза и Ефрона (1902) Сергей Константинович Булич (1859–1921), ее знание «на Западе составляет общее достояние каждого начинающего лингвиста», и она «является необходимым фундаментом исторической и сравнительной фонетики, без которого последняя неизбежно должна ограничиться чисто описательным отношением к своему предмету и отказаться от всяких попыток объяснения тех звуковых изменений или "переходов", которые происходят в человеческих языках». Однако в эпоху структурализма с 1920-х гг. вырвалась вперед фонология, потеснив фонетику, которая, разумеется продолжая развиваться, отошла на периферию науки о языке. Фонология была «бумажной», прямо не связанной с экспериментом дисциплиной.

Ситуация стала меняться в последние десятилетия. Как пишут в учебнике «Общая фонетика» Сандро Васильевич Кодзасов (1938–2014) и Ольга Федоровна Кривнова, «в современную эпоху традиционные фонологические модели, ориентированные на классификационные задачи описательного языкознания, оказываются недостаточными. На первый план выдвигается моделирование реальных процессов производства и восприятия звуковой речи. Многие из них получают естественное переосмысление в прикладных разработках, связанных с компьютерной имитацией звуковых процессов — синтезом и распознаванием речи».