Коллектив авторов - Моя вселенная – Москва». Юрий Поляков - личность, творчество, поэтика

Одним из средств выражения авторской модальности в прозе Ю. Полякова является ироническая художественная деталь в портретных характеристиках героев и в авторских характеристиках, участвующих в создании образов персонажей.

В повести «Парижская любовь Кости Гуманкова» описываются события в доперестроечный период жизни нашей страны. Основная сюжетная линия повести – любовная. Однако эта повесть описывает не только любовные коллизии главного героя, но и то, как эта любовь «съехала в торговые ряды бесконечных турзакупок и страстей вокруг них, раскрывает психологию граждан, несущих уже в себе знание о распаде советской системы и коммерциализации общества» [Большакова, 2005, с. 224].

Ирония в произведении начинает звучать с самой первой страницы, в первой же фразе намеренно сниженного повествования. «Наш пивной бар называется “Рыгалето”» («Парижская любовь Кости Гуманкова», с. 3). Приводится простонародносмеховое название пивнушки, появившееся у её посетителей в ответ на литературное «павильон». Возникло такое слово в противовес официальным советским названиям, когда «многое в нашей повседневной жизни намеренно приукрашивалось, вселяя почти что алкоголическое чувство сопричастности к выставочно-павильонному воздвижению пирамиды светлого будущего» [Бондаренко, 2005, с. 279], по этому поводу герой в форме риторической иронии замечает: «Это мы умеем: вонючую пивнушку назвать павильоном, душную утробу автобуса – салоном, сарай с ободранным киноэкраном – Дворцом культуры» («Парижская любовь Кости Гуманкова», с. 3).

Иронической оценке автора подвергается всё в повести – от событий, происходящих с незадачливым Костей Гуманковым, описания образов действующих в повести лиц – до воспоминаний детства главного героя.

Наиболее ярко передаётся авторская ирония посредством портретной художественной детали. Так, внешний вид персонажа Пековского, к которому Гуманков испытывает давнишнюю неприязнь, представлен как достаточно гармоничный: И вот Леонид Васильевич Пековский, одетый в серый твидовый пиджак, вишнёвый пуловер и нежно-фисташковую рубашку, постукивая по красной скатерти зажигалкой и скашивая глаза на свои швейцарские часы, с иронической полуулыбкой вещал нам о трудовой дисциплине как основе социалистического производства («Парижская любовь Кости Гуманкова», с. 7). Однако следующая фраза, когда Пековский «притронулся к губам носовым платком, совершенно случайно совпадавшим по тону с галстуком» («Парижская любовь Кости Гуманкова», с. 3), пронизанная иронией автора, стремительно снижает образ персонажа, раскрывает его жизненные устремления.

Ирония автора, полупрезрительное отношение к сильным мира сего, представленным в повести в образах руководителей вычислительного центра «Алгоритм», а также иных руководителей, выражается в их портретных характеристиках, в которых Ю. Поляков часто использует выразительные тропеические средства. Имплицитность иронической авторской оценки в следующих примерах представлена в виде зевгмы: Они уехали, увозя с собой чемодан-динозавр и сроднившегося с ним Гегемона Толю («Парижская любовь Кости Гуманкова», с. 83).

Портретная характеристика товарища Бурова, весьма негативно оцениваемого автором в повести, дополняется художественной деталью, сигнализирующей об исступлённой преданности его высокому начальству, желании выслужиться: Пока генерал Суринамский со свитой покидал зал вылета аэропорта Шереметьево-2, товарищ Буров стоял навытяжку и преданно улыбался («Парижская любовь Кости Гуманкова», с. 24).

Авторской насмешкой охвачен весь образ Бурова – иронично оценивается даже его манера говорить: Товарищ Буров, очевидно, лишь недавно научился говорить без бумажки и потому изъяснялся медленно, но весомо… («Парижская любовь Кости Гуманкова», с. 13).

В следующем примере ироничность слога в описании внешности генерала сочетается с приёмом антифразиса, супругу генерала автор наделяет эпитетом царственная: Тогда состоялся торжественный вход царственной Пипы Суринамской в сопровождении полного генерала, на красном лице которого были написаны все тяготы и излишества беспорочной многолетней службы («Парижская любовь Кости Гуманкова», с. 23).

Далее автор использует приём эффекта обманутого ожидания: Встал толстенький, молодящийся дядя с ухоженной лысиной, одетый в лайковый пиджак и украшенный ярким шейным платком. Всем видом он так напоминал творческого работника, что я сразу догадался: из торговли. Так и оказалось – заместитель начальника Кожгалантерейторга («Парижская любовь Кости Гуманкова», с. 14).