Александр Васильев - Игры в слова. Манипулятивные операции в текстах СМИ

В общем-то, новые придворные российские идеологи, вероятно, вполне удовлетворились бы известной формулой, предложенной в качестве базовой для проекта французской конституции в 1799 г.: «Власть должна исходить сверху, а доверие – снизу» [Манфред 1986: 274].

Кроме того, можно полагать, что на самом высоком уровне государственной власти поиски «национальной идеи» (и базирующейся на ней идеологии) считают в основном завершенными. Об этом можно судить, например, по следующему тексту: «Мне неоднократно приходилось отвечать на вопросы о национальной идее . Дискуссию на эту тему я считаю малоэффективной, но уверен, что у каждой нации должен быть набор понятных принципов и целей, которые объединяют людей, живущих в одной стране, и строятся эти принципы на вполне реальных задачах, востребованных обществом. Это, прежде всего, свобода и справедливость; во-вторых, это гражданское достоинство человека, и в-третьих, его достоинство и социальная ответственность. Здесь нам не нужно ничего изобретать. Базовые ценности сформулированы человечеством уже давно. Но применить их к российской специфике порой бывает проблемой, и главный вопрос в том, чтобы сделать так, чтобы наши национальные традиции совместились с фундаментальным набором демократических ценностей. Эта задача, над которой политическая и интеллектуальная элита России бьется уже сто пятьдесят лет кряду, но должен сказать, что сегодня мы значительно приблизились к ее решению» [Медведев 2008].

Небезынтересно, что одна из российских политических партий, уже несколько лет находящаяся в статусе правящей (и, если следовать обыденной логике, долженствующая нести ответственность за то, что происходит в результате воплощения ее замыслов, – т. е. за т. н. «реальные дела»), как бы спохватившись, тоже наконец решила сформулировать свою идеологию: по словам председателя высшего совета «Единой России» (тогда – председатель Госдумы) Б. Грызлова, «это идеология стабильности и развития, постоянного творческого обновления без застоев и революций» [Закатнова 2009: 4]. В цитируемой публикации дается лишь предельно обобщенная характеристика новейшего политтехнологического «проекта»: «речь идет об идеологии российского консерватизма, который “единороссы” считают самым подходящим» – по всей вероятности, для своих единопартийцев с учетом их социальных (классовых?) приоритетов. По заявлению Б. Грызлова, «оппоненты пытаются “приклеить” нам стереотип, что мы – партия чиновников… Конечно, в партии власти много наших коллег работают и в органах государственной власти, и мы относимся к ним с уважением. Вместе с тем два миллиона членов партии “Единая Россия” объединяют общие ценности и общая идеология » [там же]. Собственно, таким образом только подтверждается, что российское чиновничество организовано в виде политической партии для защиты собственных ценностей. Несколько странно лишь то, что никого особенно не смущает фактическое противоречие: наличие у постоянно правящей («Наш дом – Россия» – «Единство» – «Единая Россия» – …) партии, т. е. «партии власти», своей идеологии, которая естественно обретает роль фактически доминирующей, – и сохранения (пока что) в неприкосновенности ч. 2 ст. 13 Конституции РФ: «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». Впрочем, действительно ли ЕР предлагает (?) консерватизм как « идеологию стабильности и развития», или же имеется в виду надежная консервация статус-кво, – говорить преждевременно. «По плодам их узнаете их…» [Мф. 7:20].

Несколько позднее обнаружилось, что в РФ всё-таки существует совершенно определенная идеология в ранге государственной, причем идеология, так сказать, авторизованная. В интервью газете «Известия» (07.05.10) Д. А. Медведев заявил, в частности: «…Каждый человек имеет право на собственные оценки [роли Сталина в истории]. Другой вопрос, что такого рода личные оценки не должны влиять на государственные оценки… ни в коем случае нельзя говорить о том, что сталинизм возвращается в наш повседневный быт… Это абсолютно исключено. И в этом, если хотите, нынешняя государственная идеология и моя оценка как Президента Российской Федерации». Некоторые недоброжелательные наблюдатели почему-то усмотрели в этом высказывании «две принципиальные вещи»: «1) мнения… простых граждан Российской Федерации, не принадлежащих к ее политической элите, никак не могут повлиять на оценки, политические решения, деятельность руководства государства… 2) в государстве Российская Федерация фактически существует [в нарушение конституционного постулата – А. В .] господствующая обязательная государственная идеология, содержание которой составляет антисталинизм (и, очевидно, шире говоря, антикоммунизм и антисоветизм)» [Вахитов 2010: 5].