Мария Аксенова: Знаем ли мы все о классиках мировой литературы?

Когда писатели становятся гораздо более живыми, чем на страницах учебников, то и их позитивные качества обретают большую ценность.

Эта книга, раскрывающая не слишком известные страницы жизни многих классиков, – прямой путь к открытиям. Открывая книги, мы открываем и их создателей. А вместе с ними – время, эпоху, а в конечном итоге – и самих себя. «Лев Толстой, как зеркало русской революции»… В одном Ленин не так уж и не прав, ибо русская литература – действительно зеркало. В котором мы видим отражение мечущейся, бунтующей, беспощадной в своей тоске русской души, уже которое столетие вопрошающей: «Кто виноват?» и «Что делать?».

Вот она, настоящая магия литературы – не пассивное заглатывание страниц, не зубрёжка, не копание в цитатах! Здравствуй, Борхес с «Садом расходящихся тропок», на перекрёстке которых возможны любые встречи, а любой герой неизменно оказывается зеркалом, отражающим какую-то часть тебя самого…

Жаль, что по этому саду так мало хороших путеводителей, которые будят фантазию и желание сотворчества. Такие книги есть, только появляются они крайне редко. У прошлого поколения была «Родная речь» Вайля и Гениса.

Надеюсь, и эта книга послужит той же цели, и русская классика приобретёт для вас новое, неожиданное «послевкусие» (как модно сегодня писать в околокнижных блогах). С перчинкой ли оно будет, с цитрусовыми привкусами или с изюминкой – уже не важно. Важен интерес и желание попробовать ещё.

А такое желание появится непременно.

На Московском кинофестивале Мария Захарова, официальный представитель российского МИДа, прочитала стихи собственного сочинения, чем многих приятно поразила. На самом деле она далеко не единственный литературно одарённый человек в дипломатической когорте. Среди представителей МИДа поэтов и писателей было столько, что это может показаться неожиданным.

Мы расскажем о тайнах, связанных с некоторыми из них. И начнём с уже цитировавшегося нами автора «Горя от ума».

«Замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следов. Мы ленивы и нелюбопытны…» Мало кто помнит, что эти знаменитые строки Пушкина написаны в связи с трагически короткой жизнью и страшной гибелью Александра Сергеевича Грибоедова.

Пожалуй, большинству современников Грибоедов известен лишь как автор «Горя от ума». Однако он был не только талантливым драматургом, поэтом и журналистом, но и ярким композитором. И всё же главным делом жизни этого человека являлась служба в Коллегии иностранных дел. Как дипломат Грибоедов имеет немалые заслуги перед Россией. Он и погиб, исполняя свой профессиональный долг в Персии. Было Александру Сергеевичу всего тридцать четыре года. Смерть российского посланника до сих пор окутана тайной. Впрочем, загадок, связанных с жизнью Грибоедова, предостаточно… И начинаются они с момента его рождения. Сам он в послужных списках указывал то 1795, то 1793 год, а позже только 1790-й год. Последняя дата означает, что Грибоедов появился на свет за два года до замужества матери, то есть был незаконнорождённым сыном. Мать, Настасья Фёдоровна – богатая помещица весьма крутого нрава, – к занятиям сына литературой относилась весьма неодобрительно. Официальный отец, Сергей Иванович, с семьёй не жил – проводил время в собственной деревушке за карточной игрой. О нём Грибоедов не упоминает ни разу. Кто был настоящим его отцом, неизвестно.

Александр получил превосходное домашнее образование, учился в Московском благородном университетском пансионе… Такого, как он, сегодня назвали бы вундеркиндом – в Московский университет Грибоедов поступил одиннадцати лет от роду. Причём науки ребёнок постигал сразу на трёх факультетах: словесном, юридическом и физико-математическом.

Он был настоящим денди: демонстративно носил очки, чего молодые люди того времени стеснялись, одевался вызывающе модно, на светских собраниях отпускал ядовитые остроты, был дуэлянтом…

По традиции русских дворянских семейств Александра Сергеевича с детства учили музыке. Поэт блистательно играл на рояле и обладал композиторским даром. К сожалению, большинство сочинённых Грибоедовым пьес не было им записано на нотную бумагу и не сохранилось. До нас дошли лишь два вальса для фортепиано – ля-бемоль мажор (E-moll) и ми минор (As-dur). Они исполняются до сих пор – в том числе и на сценах престижных концертных залов.