Array Коллектив авторов - Судьбы русской духовной традиции в отечественной литературе и искусстве ХХ века – начала ХХI века - 1917–2017. Том 1. 1917–1934

Дней любви моей тысячелистое евангелие целую. («Человек»)

И делает это вызывающе, богохульно:

При этом и ждать Маяковский не мог и не хотел; заклиная в поэме «Война и мир»:

сам он нуждался в том, «чтоб всей вселенной шла любовь», сейчас, сегодня, а не в далеком будущем, в которое он пытался верить и которое, как мог, стремился приблизить.

После большевистского переворота Маяковский словно с облегчением отказывается от непосильной роли пророка-предтечи-мессии-тринадцатого апостола и одновременно сумасшедшего-шута-паяца (все эти образы, порой сливаясь, воплощаются в лирическом герое его дореволюционной поэзии), того, кто «сердце флагом поднял», берущего на себя все боли и страдания человечества. Революция дала ему веру, что груз строительства нового мира и нового человека берут на себя те, кто совершил эту революцию и объявил себя строителями нового мира. Поскольку «надо мир сначала переделать, переделав – можно воспевать», Маяковский согласен, готов на все, чтобы приблизить счастливое будущее, он – «ассенизатор и водовоз, / революцией мобилизованный и призванный».

Если в ранней поэзии Маяковского роль мессии возлагалась на лирического героя, то в поэме 1924 года «Владимир Ильич Ленин» она отводится вождю революции, тому, кто «землю всю охватывая разом / видел то, что временем сокрыто», «самому человечному человеку», «самому земному изо всех прошедших по земле людей». Вся предшествующая история человечества – история ожидания этого человека, имя которого народ «спасенной» им России «в сердце вписал любовней, чем в святцы».

Но не случайно и Ленин, и многие бдительные «рапповцы» относились к Маяковскому настороженно. И не случайно Николай Устрялов в 1920 году в эмиграции, в Харбине, писал: «Он или погибнет, как Ницше, или закричит "осанна", как Достоевский, – этот вдохновенный косноязычный поэт Русской Революции, ее пророк и паяц» 25.

Маяковский ждал чуда, но чуда не происходило. Человек не становился лучше. «Земное чувство любви» не одухотворялось. Страдания не исчезали. Он не закричал «осанна» и погиб. Маяковский так и ушел, – «любовищу свою волоча», страстную человеческую «любовищу», не преображенную и не ставшую Любовью.

Завершая поэму «Человек», Владимир Маяковский словно действительно провидчески скажет о своей посмертной участи:

Та любовь, о господстве которой мечтал поэт – человеческая, слишком человеческая, страстный «праздник тела», которому нужно «вызнакомить душу», любовь земная и при этом не приносящая страданий, любовь без ревности и мук – действительно, немыслима. Пьющий из этого источника не напьется. И обрекает себя на огонь, боль, и несгорающий костер и по смерти.

1. Ружино В. А. «Золоторождённой кометой…» Кишинев: Штиинца, 1988. С. 49.

2. Устрялов Н. В. Религия революции (Владимир Маяковский) // В. В. Маяковский: pro et contra. СПб., 2006. С. 502.

3. Там же. С. 501.

4. Маяковская Л. В. О Владимире Маяковском. Из воспоминаний сестры. М., 1969. С. 18.

5. Там же. С. 70.

6. Там же. С. 64.

7. Там же. С. 70.

8. Там же. С. 70–71.

9. Там же. С. 71.

10. Там же. С. 34.

11. Маяковский В. В. Я сам // Маяковский В. В. Поли. собр. соч.: в 13 тт. Т. 1. С. 12.

12. Морчадзе И. И. Владимир Владимирович Маяковский // В. Маяковский в воспоминаниях современников. М.: ГИХЛ, 1963. С. 80.

13. Сарычев В. А. Маяковский: нравственные искания. Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 1984. С. 5:

14. Поляков Г. И. Характерологический очерк // «В том, что умираю, не вините никого»?.. Следственное дело В. В. Маяковского: Документы. Воспоминания современников. М., 2005. С. 442–448.

15. Эвентов И. Маяковский-сатирик. Л.: Гослитиздат, 1941. С. 66.

16. Архив А. М. Горького. Т. XI. М.: Наука, 1966. С. 228.

17. Эвентов И. Указ. соч. С. 66.

18. Устрялов Н. В. Указ. соч. С. 501–503.

19. Альфонсов В. «Эй, вы! небо!..» (О раннем Маяковском) // В мире Маяковского: Сб. ст. Кн. 1. М.: Сов. писатель, 1984. С. 201.