Оксана Разумовская - По. Лавкрафт. Кинг. Четыре лекции о литературе ужасов

Сложно выбрать из всех сочинений По текст, который выражал бы собственное мироощущение писателя более емко и откровенно. Вся его жизнь – это борьба с желанием «стремительного низвержения в бездну» – по этой причине, возможно, Бодлер называет смерть По «заранее подготовленным самоубийством»: в конечном итоге, пусть не одним отчаянным прыжком, а путем замедленного и выматывающего нисхождения, По все же отправляется на дно той бездны, которая открывалась перед ним в силу его избыточно тонкого и болезненно восприимчивого душевного устройства. Жизнь на краю пропасти, в борьбе со жгучим желанием в нее низвергнуться, сделала для По тему саморазрушения, одержимости, мономании такой понятной и близкой и наделила истории его персонажей такими прочувственными исповедальными нотами:

«Как же так вышло, что красота привела меня к преступлению? Почему мое стремление к мирной жизни накликало беду?… Реальная жизнь, как она есть, стала казаться мне видением и не более как видением, зато безумнейшие фантазии теперь не только составляли смысл каждодневного моего бытия, а стали для меня поистине самим бытием, единственным и непреложным» («Береника» [109] Пер. Б. Неделина. ).

«Я принадлежу к роду, который во все времена отличался пылкостью нрава и силой воображения, и уже в раннем детстве доказал, что полностью унаследовал эти черты. С годами они проявлялись все определеннее, внушая, по многим причинам, серьезную тревогу моим друзьям и принося безусловный вред мне самому. Я рос своевольным сумасбродом, рабом самых диких прихотей, игрушкой необузданных страстей» («Вильям Вильсон» [110] Пер. Р. Облонской. ).

«…Мой нрав и характер – под влиянием Дьявольского Соблазна – резко изменились (я сгораю от стыда, признаваясь в этом) в худшую сторону. День ото дня я становился все мрачнее, раздражительней, безразличней к чувствам окружающих. Я позволял себе грубо кричать на жену. В конце концов я даже поднял на нее руку («Черный кот» [111] Пер. Б. Хинкиса. ).

Эдгар По знает не понаслышке, к какой катастрофе может привести человека «Бес противоречия» (в его биографии достаточно эпизодов, это подтверждающих, – внезапные уходы с работы, спонтанные переезды, ссоры с приемным отцом, запои, скоропалительные помолвки). Однако писатель наносит вред, в первую очередь, самому себе, тогда как его герои опасны и для окружающих, поскольку губят своих друзей («Бочонок амонтильядо»), соседей («Сердце-обличитель»), возлюбленных («Береника», «Черный кот»), родственников («Бес противоречия»). Впрочем, и сами герои едва ли неуязвимы в борьбе с «Червем-победителем»: опасность грозит героям рассказов По отовсюду, и смерть поджидает в самых неожиданных обличьях: в образе разбушевавшейся стихии и непознанных сил природы («Низвержение в Мальстрем», «Рукопись, найденная в бутылке», «Повесть о приключениях Артура Гордона Пима», «Продолговатый ящик»), эпидемии («Маска Красной смерти», «Король Чума»), таинственных и необъяснимых совпадений («Свидание», «Происшествие в скалистых горах») и даже оказавшегося на воле орангутанга («Убийство на улице Морг»).

Многообразие форм смерти делает ее вездесущей и непобедимой, превращая земное существование в нелепую, скомканную драму с предсказуемым финалом, а людей – в беспомощных паяцев, играющих навязанные им роли. Эдгар По озвучивает такое видение мира в стихотворении «Лигейя» [112] …Имея подобие Господа Бога, Снуют скоморохи туда и сюда; Ничтожные куклы, приходят, уходят, О чем-то бормочут, ворчат иногда. Над ними нависли огромные тени, Со сцены они не уйдут никуда… Пер. К. Бальмонта. , вошедшем в одноименный рассказ, однако тема чудовищного принудительного спектакля, зловещего маскарада, является сквозной во многих его рассказах («Бочонок амонтильядо», «Красная Маска смерти», «Лягушонок», «Продолговатый ящик», «Система доктора Смоля и профессора Перро»).

Пытаясь противостоять деморализующему, депрессивному страху смерти и неразрывно связанному с ним беспросветному пессимизму, Эдгар По использует творческий метод, который был опробован еще его литературными предшественниками [113] Пародии на готическую литературу стали возникать еще в период ее максимальной популярности, ведущей к кризису творческого перепроизводства: обилие подражательных и слабых образцов готического романа и свойственное им тиражирование жанровых шаблонов и клише вызывали предсказуемую сатирическую реакцию. Одним из самых известных примеров пародийного отклика на засилье литературной готики был роман Джейн Остин «Нортенгерское аббатство». Если говорить шире, высмеивание пугающего как способ разрушить его власть над психикой человека было приемом не менее древним, чем сама словесность. , однако именно в его трактовке поднялся на новую высоту и обрел ослепительный блеск, способный хотя бы отчасти рассеять мрак уныния в ожидании неизбежного финала: это смешение высокого и низкого в самых нелепых и неожиданных пропорциях, или разновидность черного юмора, которая была подвластна Эдгару По не в меньшей степени, чем умение нагнетать атмосферу и заставлять читателей содрогаться от страха. В рассказах «Герцог Л'Омлет», «Ангел необычайного», «Король Чума», «Без дыхания», «Разговор с мумией», «Трагическое положение», «Сфинкс», «Человек, которого изрубили в куски» По иронизирует над теми вещами, которые в других его произведениях служат источником душевного трепета и даже ужаса: над смертью, страданиями, преисподней, мистическими явлениями.