Коллектив авторов - Испытание реализмом [Материалы научно-теоретической конференции «Творчество Юрия Полякова - традиция и новаторство» (к 60-летию писателя)]

Начиная с этой вещи либеральная критика занялась именно системным замалчиванием. Они поняли, что если к читательскому интересу добавить еще активный разговор критики, пусть даже абсолютно разгромный, это будет резонировать. И они выработали в отношении меня технологию замалчивания, которую до сих пор успешно используют.

Наталья Иванова в огромной статье о прозе первого десятилетия XXI века даже не упомянула мое имя. Такие дела!»

Справедливо считается, что в «Козленке» Поляков вынес приговор постмодернизму.

…Если пробежаться по названиям произведений, опубликованных в 1994−1997 гг. в журнале «Новый мир», то название ненаписанного псевдоромана «В чашу» (материальной интриги «Козленка в молоке») покажется вполне достойным того квазифилософского забора названий, которым «Новый мир» отгораживал свою территорию:

«Введение в Авалианины камни».

«Сквозь разломы оконченной жизни».

«Длинные свечи долго горят».

«Я надуваю пузырь тишины и уклада».

«Не узнавая языка».

«Узрение существа музыки при посредстве существа женского и безумия артистического».

«Вулкан дымится».

«Сад грез».

«Чудится, светит, мерцает».

«Онлирия».

«Аллилуйя».

«Кто стучится мне в ладонь».

«Новое под солнцем».

«И в две и в четыре стопы».

«Летучая мышь и другие».

«Чаши маленьким богам».

«Поскольку мы не летаем».

«В час разомкнутых объятий».

«Мятные пряники времени в розовом клюве».

«Осязание».

«В отечестве другом».

«Десять стихотворных приложений к бойкому месту».

«Из пламени рука».

«Воздушными глазами».

«Колокола и облака».

«Духи и буквы».

«Невозможно охватить все существующее».

«Мель с разводами ветчины».

«Ты мимо на плоту летишь».

«Музыка ребер».

«Пробоина в воздухе».

«Изморозь, оторопь…»

«Окладбиществление».

«Дракон, гидра и рыцарь».

«Отчего дрожит рука?»

«Сладкий запах вторых рук».

«Лизиум теней».

«Тираноборчество и клоунада: смертельный трюк».

«Обезьяньи дети, всеобщее понятие собаки и скука вечности».

Можно было бы посмеяться над ложной многозначительностью некоторых названий и загогулистостью шифрованных нулей, но Поляков уже посмеялся. Постмодернизм. Тенденция, однако…

9. Несколько слов о натуральности литературы, заявленной в подзаголовке. Читая Полякова, я радуюсь, что русская литература жива, ее сохранили немногие писатели, как в свое время медики-традиционалисты сохранили медицину, не побежали вслед за чумаками и кашпировскими лечить все болезни стаканом энергетически заряженной воды или виртуальной клизмой. Как говорил Сен-Жон Перс, которого частенько цитируют герои романа Полякова: «Для традиции нужен талант, для новаторства достаточно нахальства».

Радуюсь тому, что я сам хотел бы написать подобный роман (имею в виду «Гипсовый трубач») о современной жизни! А такая примерка чужой одежки, как вы знаете, у литераторов случается редко. Как говорится, готов подписаться под любым словом, любым предложением, любой мыслью и суждением героев.

И хочется устроить веселый праздник: знай наших! вот она, русская литература! жива! расцветает!

Но увы! Не соберутся на этот праздник писатели – не принято в наших кругах радоваться чужим успехам. Пустячного извращенца раздуют до размеров слона, литературного малька представят живым осетром, объявят бестселлером – то есть самой продаваемой! – книгу, которая еще и в продажу не поступала, а вот порадоваться талантливому роману, написанному с русским размахом и в русской традиции, – нет!

Догадываюсь, почему издатели и книготорговцы в обеих столицах обходят молчанием вещи сильные и так любят навязывать читателю всякий гнойный хлам, высосанный из пальца.

Во-первых, потому, что настоящей литературы во все времена рождалось немного, а торговать издателям хочется каждый день.

Во-вторых… Вот простой пример. Последние десятилетия нас так усиленно приучали к мысли, что в красивых упаковках с пятнистыми коровками и деревенскими домиками продается молоко, и мы почти поверили – да, таким оно и должно быть на вкус. И когда вышло распоряжение маркировать эти пакеты надписью «молочный напиток», многие покупатели были удивлены и даже растеряны. А мы думали, что пьем молоко!

Подобная картина сложилась в книгоиздании. Критики дудят в разные дудки и бьют в литавры, выдавая за литературу то, что литературой по определению являться не может. Сколько «знаковых» и «культовых романов» предлагали издатели за эти годы бедному читателю! Как в пищевой промышленности понятия «молоко» и «сметана» подменены понятиями «молочный продукт» и «сметанный продукт», так и в литературе впору вводить серии «Литературная продукция», «Как бы литература», «Как бы проза». И в нее угодит 90% нынешней «книжной продукции».