Андрей Бабиков - Прочтение Набокова. Изыскания и материалы

Перед словом «фран[цузская]» вычеркнуто: «звучит как». После слова «увлекается» вычеркнуто: «„Закусил удила“ по-французски». Как заметил А. Долинин (см. Приложение к настоящей публикации), имеется в виду игра слов: «cent balles» («сто шаров») – s’emballe («закусить удила»).

Ср. в «Волшебнике»: «И за все это, за жар щек, за двенадцать пар тонких ребер, за пушок вдоль спины, за дымок души, за глуховатый голос, за ролики и за серый денек, за то неизвестное, что сейчас подумала, неизвестно на что посмотревши с моста… Мешок рубинов, ведро крови – все что угодно…» ( Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 5. С. 51).

Ну ладно, ничего не поделаешь! ( фр. )

Было: «тронулась».

Вычеркнуто продолжение: «с длинным звон[ом]». Долинин полагает, что здесь у Набокова «завитый и длинный звук»: «Отвечу также на единственное текстологическое возражение Бабикова, которое имеет под собой хоть какие-то основания. Оно касается слова, которое Бабиков читает как „завѣт[н]ый“, а я как „завитый“. Начертание буквы во втором слоге после „в“ действительно можно принять за „ѣ“ <���…> Однако первоначальное продолжение фразы и отсутствие „н“ в четко написанном слове не оставляют никаких сомнений в том, что чтение Бабикова представляет собой гиперкоррекцию. Невозможно себе представить, чтобы Набоков даже в черновике назвал звонок/звук „заветным идлинным“, допустив неловкий силлепс и при этом пропустив суффикс в прилагательном, тогда как завитый и длинный (о звонке или звуке) – остранняющая метафора в набоковском духе» ( Долинин А. Ответ А. Бабикову / Nabokov Online Journal, Vol. X–XI (2016 / 2017). Эти возражения не представляются обоснованными. Внимательное прочтение этого места рукописи показывает, что Набоков не писал «и длинным», а написал так: «и подъ завѣтный[,] съ длинны[мъ] звон[омъ]», но сразу вычеркнул это продолжение из-за тавтологии «звон – звонок». Союз «съ» в «Розовой тетради» по начертанию нередко напоминает «и» (из-за этого Грейсон приняла фразу «Встречи с Колет» за «Встречи и Полет»). Далее: в рукописи, причем и на этой же самой странице, имеется много слов с пропущенными буквами, одной или несколькими, так что пропуск «н» не является исключением и ничего не доказывает. Словосочетание же «заветные звуки», в отличие от бессмысленного «завитый звук», Набоков уже использовал до «Розовой тетради» в «Приглашении на казнь»: «Потом ему показалось, что осторожно возобновились заветные звуки за стеной <���…>» (Гл. XIV). Наконец, в очень близкой по содержанию и деталям к «Розовой тетради» сцене «Лолиты» находим объяснение этому звонку: молодая проститутка приходит с Гумбертом в такой же парижский отель, в котором звучит такой же «заветный» (по второму значению слова – тайный, известный немногим) звонок: «Она повела меня вверх по обычной крутой лестнице с обычным сигналом звонка, уведомляющим господина, не желающего встретить другого господина, что путь свободен или несвободен – унылый путь к гнусной комнатке, состоящей из кровати и биде» (I, 6).

На странице оставлено место для одной-двух строк.

Ср. в «Лолите»: «Она повела меня вверх по обычной крутой лестнице…» (I, 6).

Было: «задком». Изменение замечено А. Долининым.

«Парижская жизнь» (1866) – название оперетты Жака Оффенбаха, сюжет которой строится на обмане богатой шведской четы, приехавшей в Париж. Как заметил Ю. Левинг, здесь подразумевается фривольный парижский журнал с тем же названием, на обложке которого изображалась шляпная картонка ( Leving Yuri. Keys to the Gift. A Guide to Nabokov’s Novel. Boston, 2011. P. 24).

Ивонн. А ты? ( фр. )

Эта строка написана на верхнем поле на другой странице, но знаком перенесена в это место.

Вычеркнуто другое начало: «Грубый набросок женщины, загримированной паро[дией?] горничной».

Было: «в поддельные монеты».

Наконец одни ( фр. ) Ниже на полях: «восем[надцати] девятнадц[ати] лет?». Ср. в нью-йоркском письме Набокова к жене от 20 марта 1941 г.: «Гулял один. Seuls. Solus» ( Набоков В. Письма к Вере. С. 402).

В «Лолите»: «Когда я осмотрел ее ручки и обратил ее внимание на грязные ногти, она проговорила, простодушно нахмурясь, „Oui, ce n’est pas bien“, и пошла было к рукомойнику…» (I, 6). Эта деталь – грязные ногти, повторенная в «Лолите», – может указывать на помощь Ивонн своему отцу-садовнику, упомянутому во второй части «Дара», но не в «Лолите».